Лапка повёл себя неожиданно — прижал уши и зашипел.

Дарья отдёрнула свою наманикюренную пятерню и скривилась:

— Надо же, какой злобный.

А я промолчала и взяла этот эпизод себе на заметку. На моей памяти Лапка ещё ни на кого не шипел. Но мы с ним весь год не виделись — может, что-то и изменилось.

Или просто рыжик чуял истинную природу людей.

— Как тут всё запущено, — прокомментировала столичная гостья, разглядывая буйно разросшийся сад по обе стороны от подъездной аллеи, по которой мы шагали к дому. — Глушь непроходимая.

Солнечный свет бил в зелёные кроны плодовых деревьев, расцвечивая дорожку под нашими ногами золотистыми пятнышками.

— Если по дорожке идти, не заблудитесь, — я вынула из кармана сарафана ключи.

Дарья послала в мою сторону косой взгляд, но отвечать на это ничего не стала.

Мы поднялись по широким осыпавшимся ступеням к портику, миновали колонны. Я отомкнула парадную дверь, впуская Дарью в прохладную полутьму.

— Тут электричество есть?

— Не везде, — я притворила за нами дверь. — Но оно сейчас и не понадобится. Я проведу вас парадными комнатами — их окна выходят во двор.

— Про водоснабжение, водоотведение, газификацию даже спрашивать не буду, — пробормотала Дарья, поднимаясь по парадной лестнице на второй этаж.

— Направо, — указала я, вернув ключи в карман. — В усадьбе никто не жил с начала XX века. Само собой, здесь требуется…

— …снос, — фыркнула Дарья, схватилась было за перила, но тут же отдёрнула руку и затрясла ею так, будто обожглась. — Короче, менять тут нужно буквально всё.

Я проглотила свои соображения о том, что никого пока особенно не волнует, что она считает нужным. Но не пристало же грубить высоким гостям.

Надо признать, Романов нашёл себе спутницу под стать. Оба мало общего имели с нашим приземлённым, несовершенным миром обычных людей. Разве что Романов это так ярко не демонстрировал.

— Так вы тут… хм… экскурсии проводите?

— Налево, — я догнала свою спутницу и распахнула двустворчатые стеклянные двери в северное крыло, где неплохо сохранилось несколько комнат с красивым видом на участок сада и разрушенную пристань у реки. — Да, провожу.

— И для кого же?

— Для отдыхающих в «Рассвете». Обычно в интересующихся недостатка нет, — я обвела рукой переднюю просторную комнату с выцветшими кушетками и остатками небесно-голубых гардин на окнах. — Вот, осматривайтесь. В усадьбе несколько таких комнат.

— Таких — это каких?

— Неплохо сохранившихся, — терпеливо объяснила я.

Дарья фыркнула и покачала головой, будто большей глупости ей слышать не приходилось.

— Вы это называете неплохо сохранившимся?

Меня начинало выводить из себя такое отношение. Она ведь даже на вы обращалась ко мне скорее по невнимательности, потому что уважительным это обращение мог бы назвать только глухой — столько пренебрежения сквозило в её голосе.

— В сравнении — да. В некоторые комнаты и вовсе входить не стоит — полы настолько прогнили, что можно запросто в подвал провалиться. Так что… сами судите.

— Мда-а-а-а, — блондинка постучала пальцем по подбородку, разглядывая комнату от пола до потолка.

Я смирно стояла у входа, не мешая ей составлять своё экспертное мнение об увиденном. Просто следила за плясавшими в солнечном свете пылинками и пыталась не думать о плохом. Сейчас это, даже несмотря на скверную компанию, давалось легче, чем полчаса назад, когда я выталкивала из коттеджа своего бывшего жениха-изменщика.

За этой комнатой последовали остальные — все, которые можно было посетить без риска сломать себе шею или поймать головой кусок отвалившейся штукатурки или гипсовой лепнины.

Дарья с исключительной внимательностью осматривала помещение за помещением, что-то щупала, что-то считала в уме, несколько раз сверялась с чем-то в своём телефоне. И всякий раз морщилась, стоило ей увидеть следы моей деятельности — карточки с надписями и справками для экскурсий или предметы, которыми пользовались участники проводившихся здесь квестов.