– У меня – самая, – говорю правду. Как можно не любить своего ребенка? Хотя я знаю, как... И теперь, когда у меня есть свой, я еще больше не понимаю моих родителей. – Я забыла! – хлопает себя ладошкой по лбу, такой знакомый жест. Явно подхватила от Киры. – Подоззи! – и уносится обратно в группу.

Рядом Димкина мама собирает своего хулигана.

– Уль, я выяснила, чего они котлетами кидались, – говорит и закатывает глаза.

– Поделись, – улыбаюсь. – Моя не призналась.

– Мой оболтус так решил показать свою любовь, – качает головой. – Увы, лучшего способа не придумал. Сказал, что любит Ксеньку.

– Ого! – улыбаюсь. Ну кто бы мог подумать! Но тут слово берет рыжий бандит:

– А узе все-е, – тянет и разводит руками. – Не лублу.

Мы с его мамой начинаем смеяться. Иногда эти дети как отожгут! Настроение поднимается. Через минуту вылетает моя кудряшка, сжимая в руке игрушку, которую взяла утром из дома.

– Тепель все, – заявляет важно. Поднимает ногу, чтобы я сняла сандалик, и успевает показать Димке язык. Рыжий в долгу не остается. Так, кажется, у нас опять намечается воспитательная беседа.

По пути домой пытаюсь объяснить Ксеньке, почему так некрасиво себя вести. Кивает. Но что-то мне подсказывает, что все, что я сказала, в одно ухо влетело, а в другое вылетело.

– Ма, я так тебя лю, – выдает егоза, когда я заканчиваю. – И ты зе меня лю. Идем на касельки, – тянет меня за руку.

Ну что я могу сказать? Талант по уводу разговора в нужную ей сторону.

Гуляю с дочкой, отложив тяжелые думы на потом. Сколько ситуацию ни крути, а выход все равно только один. Но ночью тревоги все равно настигают. Я кручусь и постоянно просыпаюсь. Сердце тяжело колотится. Мне кажется, что не хватает воздуха для вдоха.

Мне снился кошмар. Как Боров хватает меня за запястье. Но на этом не останавливается. Я почему-то в платье. Хотя на работу даже в юбке никогда не ходила. Только джинсы, да и те не самые узкие.

Хочу кричать, но голос не слушается. В коридоре полумрак. И я вдруг осознаю, что офис пустой. Совсем.

Хочу бежать, но ноги будто приросли к полу. Все тело словно парализовало. Да я даже мизинцем пошевелить не могу. А у него такая улыбка мерзкая. Сальная. По глазам вижу – понимает, что я не смогу убежать. И что ему ничего не будет. От его прикосновений передергивает. Тянет второю руку, чтобы задрать подол...

И с резким выдохом просыпаюсь. Меня всю колотит. Знобит. Тру лицо руками, пытаюсь прогнать ужасный сон. Встаю и иду на кухню. Пить хочется нестерпимо. В горле так сухо, что аж дерет. Набираю в стакан холодной воды и выпиваю махом.

– Все нормально, – говорю вслух, только чтобы не стоять в тишине. – Это всего лишь кошмар. В следующий вторник утром упадет зарплата. Рабочий день можно даже не дорабатывать. Тут четыре дня, да там денек. Всего лишь.

Успокаиваю себя. Только это не помогает. Немного придя в себя, возвращаюсь в постель. Я долго не могла спать одна. Ворочалась. Мне было холодно. Я металась по кровати, ища тепла. Его тепла.

Привычка – страшная сила. А с Максом спать я привыкла быстро. Мне не снились кошмары, когда он был рядом. Никогда.

– Что? – смеялся Макс, поздно вернувшись с работы. – Почему не спишь? Время второй час ночи!

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Без тебя не спится, – признаюсь.

– Монстры под кроватью мешают? – шутит. – Сейчас я их всех победю. Побежу. Да, блин, – ерошит волосы, наводя беспорядок в идеальной укладке. – Коварное слово. Так и не знаю, как будет правильно.

А мне все равно. Я улыбаюсь просто потому, что он пришел. Наблюдаю, как расстегивает пуговицы и снимает рубашку. Пиджак и галстук потерял где-то по пути в спальню. Расстегивает ремень и снимает брюки, носки, белье. А потом хватает меня, закидывает на плечо и несет в ванную.