За один миг я потеряла сразу и мужа, и сестру. Сестру, которую любила как никого. Может, даже больше, чем себя.

И ее предательство ранит сильнее, чем измена Вадима. Будь его любовницей кто угодно, но не Лана, мне было бы легче.

А знать, что Лана… Моя Лана, моя родная сестричка…

Это так больно, что невозможно сделать вдох. Эта боль. Она… заполняет и переливается из меня, как из переполненного сосуда. Переполненного слезами, которые я не могу выплакать.

Я и рассказать никому не могу. Даже маме! Особенно маме…

Не могу сделать ее участницей моего конфликта с Ланой. Не могу поставить перед выбором между дочерями.

И пусть злодейка в этой истории одна, и это точно не я, все равно маме будет нелегко.

И, если честно, я не уверена, что она выберет встать на мою сторону - мама Нина всегда больше любила сестру…

А я была папиной любимицей, но папы нет…

Борясь с выступившими слезами, кладу руку на живот. Поглаживаю.

"Эй, привет", мысленно обращаюсь к ребенку. "Если ты мальчик, я назову тебя Сашкой. Тебе нравится имя? Надеюсь, что да. Так хотел твой дедушка".

- Да и если девочка, так же назову, - продолжаю вслух - вдруг так ему лучше слышно. - Я, в отличие от мамы, не считаю это имя неподходящим для девочки.

И рассказала малышу то, чем делился со мной папа - что всегда хотел сына, Александра, но родились мы, и мама не позволила дать "ее дочкам" мужское имя.

А я дам. В память о папе.

Размышляя, как поступить с изменщиками, я кидаюсь из эмоции в эмоцию, от решения к решению. Меня рвет на части, на куски, на атомы.

В одну минуту мне хочется крушить и мстить, отыграться на них обоих, вцепиться в их подлые рожи и расцарапать так, что ни одна операция не спасет.

В другую - просто молча подать на развод.

Вернуться в дом, собрать свои вещи и уйти. Без выяснений, без выслушивания его вранья - ведь правду он все равно не скажет. Ни он, ни она.

Нет такой правды, которая оправдала бы их предательство. Их двойную измену.

Просто нет.

Как нет и слов, которыми можно заставить забыть то, что я видела. Нет вариантов, при которых кого-то из них можно простить.

Никогда.

При одной мысли об этом я задыхаюсь. И снова тошнит, потому что перед глазами эта ужасная картина. Мой муж и моя любимая сестра…

И ее противный похабный голос.

Почему я не оглохла? И не ослепла прямо там, в ее квартире? Почему не умерла за секунду до того, как увидела их вместе?

Как такое могло произойти со мной?!

Как мне это пережить?

Ответ очевиден - никак.

Жить с этим нельзя. Но надо. И подальше от них. Я не хочу, чтобы мой ребенок имел что-то общее с этими предателями. Кроме родственных связей. Но они пусть останутся только в коде его ДНК.

А со своими "но" Рязанцев пусть разбирается сам.

Приняв решение, я вызываю такси - пора выходить из своего сумрака. Хоть Фил просил звонить ему, я делаю по-своему.

Потемкин - друг, но он работает с Вадимом и… подозрительно часто оказывается рядом.

Это настораживает. Мне стыдно за эти сомнения, но сейчас я никому не могу доверять. Если лгут и обманывают самые близкие, я не стану рисковать.

И просто не хочу сближаться ни с кем. Хочу держать дистанцию. Даже с другом.

Подъехав к дому, я чувствую, как кровь отливает от лица.

- Приехали, - поворачивается ко мне водитель.

Криво улыбнувшись ему, выхожу из такси, иду к подъезду и с радостью отмечаю, что ничуть не спотыкаюсь. Каждый шаг дается мне легко.

Признаться, я опасалась, что, стоит мне оказаться рядом с домом, как я резко потеряю всю свою решимость и уверенность. Что все мои страхи атакуют меня, и я струшу и поспешу вернуться в свою спасительную скандинавскую нору.