Терпение на исходе, и я беззвучно стонаю, вжимаясь затылком в сиденье машины. Я до последнего думал: «развод – это блажь». Что Настя не сможет вот так отказаться от жизни, от нашей семьи.

Эта измена была просто поводом! Не будь её, повод нашёлся бы всё равно? Никогда не забуду, с каким наслаждением она сунула мне эту чёртову папку. Как будто хотела развода. Ждала, когда сможет расстаться со мной.

Мне до сих пор кажется, что я убью любого, кто посмеет приблизиться к ней. Но зачем? Ведь она не моя! Но в ладонях свербит, и мне с трудом удаётся взять себя в руки.

Телефон загорается снова. Снова звонок от отца. Он никогда не звонит по два раза. Я с беспокойством беру.

- Да! – бросаю обрывисто.

- Илья, - произносит отец, - Я обо всём договорился! Но это не ради тебя. Ради внука.

До меня не сразу доходит, что он имеет ввиду:

- О чём договорился?

- Об операции, - сурово бросает родитель, - Если первая пройдёт успешно, то вторую сделают здесь же.

- Но… разве в Грузии есть клиники...? – пытаюсь противиться.

- Причём здесь Грузия? Я про Израиль! – заявляет отец, - Связи мои выходят далеко за пределы родной страны. Хотя, и здесь есть доктора наивысшей квалификации!

Я соглашаюсь:

- Конечно.

- Один из таких, - продолжает отец, - Уехал отсюда в Израиль. Но я не сержусь на него. Мне ли сердиться? Чьи сыновья разлетелись по чужим странам?

Он замолкает, а затем говорит:

- Но это не меняет моего отношения к тому, что ты натворил.

Я жмурюсь от яркого света. От того, каким ярким становится свет!

И, возможно, впервые за всю свою жизнь, отвечаю ему:

- Я люблю тебя, папа.

О стекло бьются белые хлопья. Зима! Первая, порознь. Смотрю на свой дом на другом конце улицы. Украшенный яркой гирляндой. Раньше я вешал её вместе с сыном. А теперь? Кто помогает ему это сделать?

Оставаться на месте нельзя. Иначе я долго не выйду из ступора. И я отъезжаю, врезаясь колёсами в рыхлый дорожный настил.

[1] Сулели – в пер. с груз. дурак, глупец.

3. Глава 2. Настя

За окном вечереет. Ночи зимой длинные. И это мне на руку! Витя теперь закрывает свой сервис чуть раньше. Потому, что он знает, что на ночь я не останусь. Поначалу считал, что я замужем. Но я однажды рискнула ему рассказать! Что в разводе, и что у меня есть двое детей.

Он воспринял не просто стоически. Он был рад!

- Я всегда мечтал о семье. Настоящей семье, - поделился со мной наболевшим.

- У тебя ещё есть шанс обзавестись ею, - брякнула я, имея ввиду его собственный шанс. Стать отцом, чьим-то мужем.

Но Витя воспринял по-своему. Глаза загорелись в вечерней прохладе каморки.

- Правда, есть? – повторил он с надеждой.

И мне ничего не осталось, как тихо кивнуть и прижаться к нему своим жарким расслабленным телом…

Единственный яркий фонарь освещает парковку у сервиса. Там написано «Только для клиентов». Но ведь я же клиент? И мой красный Фиат, чуть присыпанный снегом, стоит одинокий и ждущий.

Витина старая Хонда сломалась. Он и есть настоящий сапожник! У которого нет сапог. Чужие он с лёгкостью чинит, а на свои времени нет. И потому Витя ходит пешком.

Смешной он! Наивный. И в этой наивности есть что-то детское. И я в который раз думаю, уж не сглупила ли?

«Не сглупила», - твердят его руки. Лаская меня, не по-детски. Совсем по-мужски! И губы, сухие горячие, жмутся к чувствительной впадинке на сгибе локтя.

- А Деня хочет машины чинить, представляешь? – говорю я зачем-то.

И чувствую, как замирает рука у меня на плече.

- Хорошее дело, - отзывается Витя, - И прибыльное! Мастера на вес золота. Это я тебе, как специалист по подбору кадров, говорю. Найти хорошего мастера – это как алмаз отыскать в груде камней.