Я хлопала глазами, не зная, как реагировать.

Неужели моя вечерняя речь проняла Тима, и теперь он дал мне свободу?

Я дёрнулась к комоду, ещё не веря, что все мои вещи лежат спокойно на нем. На телефон трезвонила мама. Я быстро подняла трубку.

— Мам, привет, что-то случилось?

У мамы ничего не случилось, она просто хотела узнать, как у меня дела. Я быстро свернула разговор, потому что в голове была такая каша, что проще разобраться в числе Фибоначчи.

Я не верила, что у меня получится достучаться до мужа.

Я вернулась в кухню и дрожащими руками вытащила записку. Ещё раз перечитала.

Тим хотел, чтобы я показала ему, что не совершу необдуманных поступков? Что я не дернусь в бега, наплевал на здоровье отца? Что я…

Что?

Время разгадывать ещё одну загадку сфинкса не было. Я просто выдернула из гардероба спортивный мягкий костюм пудрового цвета, обулась в розовые кроссовки и чуть ли не бегом выскочила из квартиры.

Логично, что машины моей на парковке не было. Я вызвала такси и отправилась в тот клуб, где до сих пор было припарковано мое авто.

Уже в своей машине я только смогла выдохнуть. Завела двигатель и поехала.

А что если Тим так меня проверяет? Деньги зачем он оставил?

Я фыркнула и решила, что зачем бы он деньги ни оставил, я скажу, что потратила. И с карточки надо стянуть немного ещё. На крайний случай у меня было чуток подарочных.

Я припарковалась у дома родителей. Взбежала по лестнице на третий этаж. Замерла в нерешительности.

Я не имела права говорить матери с отцом, что мой брак разрушился. Они слишком хорошего мнения о Тиме. Они на самом деле восприняли его как сына. И если я скажу, то отец ценой своей жизни устроит мне развод. Просто бросил в лицо Тимофею деньги, откажется от лечения, лишь бы я не жила с мужем, который предал меня.

Я позвонила.

Мама, которая вышла на пенсию и работала репетитором, была по привычке собрана: строгое домашнее платье и собранные в пучок волосы.

— Привет, а я решила, чего мы по телефону общаемся, и приехала.

Мама растерянно кивнула и пропустила меня в квартиру. Я сбросила кроссовки, поставила в шкаф свой рюкзак и прошла в зал.

Папа читал русскую классику, сидя в кресле-качалке. Он сдвинул на кончик носа очки и посмотрел на меня, словно увидел призрака.

— Девочка моя, что случилось? Мы же неделю назад только виделись, — протянул папа и начал цепляться пальцами за стенку, чтобы кресло уперлось краем ножек в пол. Я подбежала и подала руку.

— Просто мимо проезжала, — неправдоподобно соврала я.

— Ну это хорошо, мама, наверно, чай уже поставила…

За чаем папа рассказал, как закончилась осенняя реабилитация, как в него капельницами тыкали и вообще… Пора бы прекратить.

Мое сердце сжалось в комок. Я опустила глаза в пол и тихо уточнила:

— Но почему, пап? — мама похлопала меня по коленке и сама объяснила:

— Вернуть состояние до инфаркта они не смогут, а все, что сейчас делают, только выкачка денег…

— Если в этом проблема… — начала я, понимая, что к Тиму я оказалась привязана куда сильнее, чем казалось в самом начале.

— Нет, конечно. Тимоша никогда не считал эти деньги и даже не давал задуматься о таком. Но мы же не глупенькие… — папа подмигнул мне левым глазом. — Тем более мы узнавали, такое и в государственных больницах делают, только лекарства самим лучше покупать… Поэтому чего лишний раз у вашей семьи на шее сидеть…

Я покачала головой.

Нет. Так дело не пойдёт. Я не могла позволить, чтобы папа так относился к своему здоровью. Если с ним что-то случится, если он…

Я запила свою панику чаем.

Мне нечего было сказать, но это не означало, что я оставлю эту тему. Это не значило, что родительское решение фактически развязало мне руки.