Мама научила меня доводить начатое до конца. Гнев к мужу всё ещё силён. Юра фактически вышвырнул меня из квартиры, большая часть которой принадлежит мне, и ему это не сойдёт с рук. Я не оставлю всё вот так.

- Малинка-Алинка, скучная ты какая-то стала. Ты подумай над моим предложением. Я завтра приеду с ноутбуком, а ты решишь – готова ли принять протянутую тебе руку. Это ведь так просто – сказать «да».

Денис улыбается, его подбородок почему-то становится острее, и на нём сильнее выделяется ямочка, которая раньше ужасно раздражала меня, а сейчас кажется симпатичной.

- А если я откажусь? – спрашиваю дрогнувшим голосом, не сводя взгляда с мужчины.

- Если ты откажешься, я приду снова. Я буду приходить, пока ты не согласишься, ведь я не чудовище, чтобы оставить тебя в таком положении.

Больше Денис не говорит мне ни слова, он просто разворачивается на месте и выходит, оставляя меня один на один с бешеным потоком мыслей, как быть дальше.

Могу согласиться, но удастся ли выйти сухой из воды впоследствии?

Дверь в палату снова открывается, я жду обед, но с ужасом замираю, увидев на пороге мужа. Скоро бывшего – в этом я точно не сомневаюсь. Юра прижимает к груди какую-то папку, смотрит на меня затуманенным взглядом, а я мечтаю встать и выцарапать ему глаза.

Я не злюсь на него за аварию. Сама хороша – не следовало позволять ему садиться за руль, а если уж всё-таки дала такую возможность, могла не ехать вместе с ним… Но я никогда не прощу за те стоны из-за стены, за все старания, которые он активно прикладывал, разбивая моё сердце вдребезги. Не прощу и не смогу отпустить, как бы ни старалась.

Рана слишком жива. Я до сих пор слышу её смех в ушах, его хрипящий голос «да, девочка». Желудок сжимается от тошнотворных спазмов.

- Зачем ты пришёл?

- Ты же не дура, должна сама понимать. Хочу получить развод максимально безболезненным для нас двоих способом. Подпишешь нужные бумаги, и я уйду.

- Я ничего не стану подписывать, - резко обрываю я и отвожу взгляд в сторону.

Мне слишком плохо, не могу смотреть на его самодовольную рожу. Раны словно освежаются, принося с собой ещё больше боли.

- Какая же ты упёртая, Алина… Нас разведут в любом случае. Я хочу, чтобы наши контакты свелись к нулю, поэтому сделаем это быстрее. Ты ещё благодарить меня должна, ведь я мог просто вышвырнуть тебя на улицу, а привёз в самый настоящий рай, где и отложения из-под тебя уберут, и накормят.

Руки сжимаются в кулаки. Не могу и не хочу терпеть эти издёвки, глупейшие насмешки. Я ненавижу его. Всеми фибрами души ненавижу. Если бы Юра сам оказался на моём месте, он бы сейчас пел иначе.

- Вот здесь поставь какую-нибудь галочку, - суёт мне муж открытую папку с ручкой. – Руки же у тебя работают.

- Нет! – отрезаю я.

Понимаю, что это соглашение составлено так, что я останусь без своей доли, а я не собираюсь отдавать мужу то, что и не принадлежит ему. Немалая часть средств, вложенных в квартиру, была получена за счёт продажи маминой квартиры. Да и в машине моей части немало, поэтому я не буду разводиться без суда.

- А я тебя не спрашиваю! Ты подпишешь! – на глазах звереет Юра и хватает меня за руку. – Если с целыми руками и пальцами хочешь остаться, то ты поставишь свои проклятые подписи. А иначе…

- Иначе что? – взрываюсь я, пытаясь вырвать руку, но он сжимает свои пальцы слишком сильно. Мне ужасно больно, и я стискиваю зубы.

Может закричать?

Вспоминаю слова Дениса, что могу кричать, сколько угодно, но никто не услышит меня.

Тут больница, вообще, или проходной двор?

- Иначе я закончу всё сейчас – переломлю твою хрупкую шейку. Ты мне костью в горле стоишь. Я не извращенец, чтобы с такой вот жить… с ущербной. Либо отпустишь меня по доброй воле, либо я заставлю тебя сделать это. Бери ручку, тварь! И пиши, что со всем согласна.