Рэм отстраняется и начинает рыться в ящиках прикроватной тумбы. В голове срабатывает сигнал тревоги.

- Что ты…

Договорить не успеваю. Муж достает…

Договорить не успеваю. Муж достает набор ключей от спальни, который был давно закинут в ящик и никогда не использовался.

Закрыв спальню на ключ, мужчина уходит в ванну, а я вскакиваю на ноги. Дергаю дверь, в надежде, что два поворота ключа не сработали и я смогу выбраться, но нет. Дверь надежно заперта. И никого в квартире кроме нас. Некого позвать на помощь. Даже телефоны остались там, в гостиной.

Толкаю дверь плечом, до боли, как в фильмах, надеясь расшатать замок, выбить его, но моя легкая тушка не способна даже заставить дверь задрожать. Но я продолжаю. Плечо начинает болеть, но я упорствую, хочу вышибить дверь, сбежать в ночь.

- Черт! – бью ладошкой по светлому дереву и утыкаюсь любом, когда сил бороться больше нет.

Опираясь на дерево, соскальзываю на пол, и обхватив колени руками, плачу. Плачу так горько и отчаянно, что не слышу, как муж вышел из ванной комнаты.

- Понятно. Мудрость ты решила не проявлять. Хорошо, - вскидываю голову, когда он подходит ко мне в одном полотенце, еле держащемся на узких бедрах. – Вставай, - грубо требует, а я отрицательно машу головой. - Ладно.

Рэм тянется ко мне, и схватив за руки, дергает вверх, заставляя встать. От грубого рывка плечо простреливает, но я терплю, не хочу показаться еще более слабой и жалкой в его глазах.

- Я тебе давал время, теперь не смей вякнуть хоть что-то.

Его пальцы ловко развязывают бант домашнего платья с запахом, и распахнув его полы, муж видит новый кружевной комплект, который надела в честь годовщины. Скромный, закрытый, но оттого еще более провокационный, как он всегда любил говорить. Все в его вкусе. Если эти вкусы правдивы, ведь я знаю, какое белье покупала Марина для СВОЕГО мужчины.

- Шикарный вид. Мне нравится, - урчит сытым котом Рэм, и скидывает платье на пол, вновь закидывая меня к себе на плечо.

- Нет! Я не хочу. Не надо, Рэм, - вот сейчас я закричала так, как никогда в жизни не кричала.

Но разве меня услышали? Нет. Только звонкий шлепок по попе получила.

Мужу все равно на мои крики и протесты. Он откидывает покрывало и бросает меня на постель. Пытаюсь отползти, но не успеваю.

Рэм ложится и притягивает меня к себе. Не дает никуда деться. Брыкаюсь, вожусь в его объятьях, надеясь, что психанет и отпустит. Вдруг такое тоже возможно, хотя за год жизни ни разу не видела, чтобы он потерял контроль.

- Хватит упираться, Аня. Если не хочешь, чтобы я оказался между твоих стройных ножек и не начал работу над наследником прямо сейчас, то лучше лежи смирно и спи. Поверь, наказать тебя у меня сил хватит. И даже не один раз. Сейчас я даю тебе шанс успокоиться и прийти в себя, принять новую реальность. Но подумай, могу ведь и не быть благородным.

Нет, я не верю, что он на такое способен. Он никогда не настаивал, если я не хотела. И здесь не будет. Ему ведь неинтересно принуждать. Он любит заманивать в свои сети, покорять. Ему важно, чтобы я его хотела, желала нашей близости не меньше.

Это просто угроза. Попытка сыграть на моих нервах. Знает ведь, что я пугливая, на это рассчитывает. Но я не могу сейчас сдаться. Когда угодно, только не сейчас. Не буду бояться. Он мухлюет. Я не сдамся.

Душ может смыть запах Маринки, следы ее губ на его крепком теле, но он не избавит мою память от снимков, где она закатывает глаза от удовольствия, когда они едины, как он рычит, запрокинув голову. Эти кадры въелись в подкорку и не могут исчезнуть.

Продолжаю брыкаться, подстегнутая всплывшими в памяти фотографиями, пытаюсь скинуть руки, что недавно ласкали другую, а теперь лапают меня. И ему это не нравится.