На последних словах муж замирает. Я даже подаюсь вперед, потому что не успеваю перестать упираться. Он резко разворачивается ко мне лицом.

- Запомни, девочка. Ты моя. Я тебя в жены взял по своей воле, и не собираюсь дрожать из-за твоего отца. Я не дам тебе развода. Не он. Все поняла, дорогая? - и снова гладит пальцами по щекам обманчиво нежно.

- Но.

- Ты моя, Анюта. А измена – мое право. Ты о них больше не узнаешь, даю слово, - шипит прямо в губы и впивается в них болезненным поцелуем, на который тело послушно откликается, пока разум заставляет упираться ладошками в мужскую грудь.

Вот только силы не равны.

2. Глава 2

Аня

Я не хочу. Мне больно. Слезы снова текут из глаз. Душу выворачивает наизнанку. Но телу плевать. Оно откликается на привычную ласку, и неважно, что за год у нас не было грубых поцелуев. Тело помнит, кто был первым и остается единственным. Откликается на малейший призыв своего хозяина, не слушая голос разума.

Комкаю светлую рубашку, сжимая ладошки в кулачки. Хочу спастись от его губительного захвата. Пытаюсь перехватить инициативу в поцелуе, надеясь больно укусить мужчину, но разве мне кто-то позволит? Рэм все чувствует. Он хозяин положения. Только ему решать, что и когда случится.

Хнычу, как маленькая, и это срабатывает. Не любит он моих слез.

- Перестань, Ань. Ничего не случилось. Твои слезы здесь неуместны. Ты моя жена, и сейчас мы поднимемся в спальню, и ты будешь ласковой женой. Не дуй прелестные губки, - проходится большим пальцем по нижней губе, и дойдя до середины, оттягивает ее вниз, обнажая зубки.

- Дай мне развод. Прошу, - говорю тихо, мне страшно повысить голос.

Муж на грани, я чувствую. Каждое слово может стать спусковым крючком для необратимых последствий.

- Опять упрямишься. Что же, тогда ты не оставляешь мне выбора.

Не успеваю спросить, что он имеет ввиду, как оказываюсь закинута на мужское плечо.

- Рэм! Отпусти меня, - пищу, болтаясь вниз головой, в то время как пятерня мужа внаглую хлопает меня по попе. – Ау-ууу!

Теперь мне точно больше не упираться пяточками. Я обездвижена. Можно извиваться, как тот ужик на раскаленной сковородке, только толку мало. У мужа цепкая хватка. Не выпустит то, что попало в его руки. Ни за что, никогда. Он несет меня наверх, в нашу спальню.

- Не надо, Рэм, прошу, - ему все равно.

Бью ладошками, кулачками по широкой спине. Получается скверно, но я не могу висеть бесправной куклой, хотя именно такой и являюсь. Бесправной, перед большим и сильным. Не хочу спать с ним. Не хочу, чтобы прикасался ко мне. Целовал и дальше. Я ведь живая, а у него беременная любовница.

- Отпусти же, пожалуйста. Если в тебе есть хоть капля уважения ко мне, дай мне уйти, - продолжаю брыкаться и плакать, а в ответ получаю очередной шлепок по попе. – Ай! За что?

Рэм распахивает дверь спальни и заносит меня внутрь. Липкий страх расползается по телу. Не хочу. Нет! Но разве это кому-то важно? Кроме меня – никому. Муж скидывает меня с плеча на мягкий матрас, и упираясь кулаками, нависает надо мной, не давая пространства для маневра.

- Будь хорошей девочкой, Анют, и все будет хорошо. Не буди во мне зверя. Встреча с ним тебе не понравится.

Хватает лицо за подбородок и целует. Мычу в ответ, не даю углубить подростковый поцелуй. Стискиваю губы как могу, но, кажется, ему и не нужно, чтобы впускала. Ему важно показать, что, если захочет, сломает, а сейчас дает право на тихий протест.

- У тебя десять минут успокоиться и принять все как данность, натянуть счастливую улыбку и встретить меня, как подобает… Женушка.

Прервав поцелуй, говорит, смотря в глаза с легкой насмешкой, ведь несмотря на мое сопротивление, взгляд стал полон желания. Тело не обмануть, не взять под контроль. Телу все равно, что происходит между нами. Ему важно получить свою порцию мужской ласки.