Беру его в руки и уныло выдыхаю.

Снова кредиторы.

У меня очередная просрочка оплаты ежемесячного платежа, но что мне делать?

Как разорваться, и где найти нормальную работу?

Делать нечего.

Нажимаю кнопку ответа и подношу телефон к уху.

— Полина Станиславовна, когда платить долги будем? — спрашивает рычащий голос по ту сторону, и меня начинает трясти. Раньше они говорили, хотя бы вежливее.

— Я заплачу, — лепечу я.

Дети начинают драться, и их крик режет по барабанным перепонкам. Телефон падает из рук, когда я бегу разнимать их. Краем глаза замечаю трещину, которая пошла по экрану, но внутри ничего не трогает.

Может, хотя бы кредиторы звонить перестанут?

Разнимаю детей и понимаю, что устала. У меня даже не хватает сил, чтобы разнять их.

Истерический смех сотрясает тело, а потом меня разрывает от слёз. Присаживаюсь рядом с манежем и рыдаю, а малыши усмиряются и жалостливо поглядывают на меня.

Как же я устала быть сильной.

4. Глава 3. Он

Отлично, просто отлично…

Быстро завожу мотор своей ласточки, с удовольствием слушая, как поет мотор. Держу пари, таких тачек этот нелепый двор спального района не видел никогда. Пара секунд, и я успокаиваюсь. Полина каким-то невероятным образом вывела меня из себя, даже сам не понял, с чего вдруг разогнался и решил прессануть ее. Хотя настраивался на другой разговор, конечно. Думал зайти издалека, надавить на сложности жизни матери-одиночки, озвучить сумму. Может быть, поднять ее немного. Или очень намного.

Нет же, с чего-то вдруг завелся.

От воспоминания о ее больших глазах, в которых плескался теплый шоколад, внутри что-то дрогнуло. Дрогнуло, засвербело, заныло. Странное и давно забытое ощущение, сродни легкому голоду, который разгорается, разгоняется и не может быть утолен после ничем.

Жму на педаль газа, отдаваясь вибрации машины.

Веду плечом.

Ну что же, Полина Кац, в прошлом Зинегина, видимо, ты не очень хорошо понимаешь то, что сейчас произошло. Решила отказать мне? Пф. Не смеши мои мокасины. Не пройдет и пары дней, как дело будет сделано. Ребенок будет у меня, причем на совершенно законных основаниях. Никто не может противостоять мне, тем более мелкая девчонка…

Едва приезжаю в офис и паркую БМВ, в голове складывается решение моей небольшой заминки.

— Простите! — охранник на входе в здание повышает голос. Новенький, что ли…Не знает, что меня нельзя останавливать?

Вопросительно смотрю на него, притормаживая в дверях.

— Наденьте, пожалуйста, масочку, иначе не войдете в здание.

Что за день такой?

Сначала одна мелкая чихуахуа решает противостоять мне, а теперь еще и этот…тощий дог?

— Последнее постановление…без маски нельзя, — он встает прямо передо мной. Раздражение изнутри поднимается волной - с чего он взял, что может мне запретить что-то?

Ухмыляюсь.

Просовываю руку в карман брюк.

Охранник внимательно следит за моими движениями, явно считывая мою напоказ расслабленную композицию, за которой прячется тщательно скрываемая ярость, которая может выпрямленной пружиной рвануть вверх.

Мужик изгибает бровь. Она ползет вверх, прямо до линии роста волос. Держу пари, под его тканевой маской губы произносят какое-нибудь непечатное ругательство. Рука на поясе сжимается - не знает чего ждать от меня. Все же телосложение у меня не хлипкое.

Я же медленно достаю пятитысячную купюру, лениво кладу ладонь вместе с банкнотой ему на плечо и медленно, чтобы точно понял, говорю, пристально глядя в его помутневшие глаза:

— А это мое тебе постановление. Мне хоть куда можно, ясно?

Хорошо видно, как в его душе борются два чувства - хочется вписать мне в морду, чтобы показать, кто здесь главный, и одновременно - прибрать к рукам бабло, которое вот так нежданно свалилось в руки.