Дороги перекрыты, спецтехника везет огромные обломки.

Прямо у дома стоит оцепление.

Все довольно тихо, только слышно, как работает строительный кран - он выполняет свою работу, убирает огромные покосившиеся плиты.

Под которыми, возможно, находятся люди.

Женщины.

Мужчины.

Дети…

— Ваши документы, — останавливает меня полицейский.

Я молча достаю удостоверение.

— Моя фамилия должна быть в списках, я по вызову, на комиссию, — отвечаю четко. Он цепко осматривает меня, документы, отходит в сторону, чтобы пропустить.

Прохожу вперед, оставляя позади себя зевак.

Суматохи нет.

Все службы работают оперативно.

Сергей цепляет меня взглядом, подходит ближе.

— Вот такие дела, — он дает какое-то поручение мужчине в форме, и тот буквально испаряется. Из микроавтобуса через окно, здороваясь, мне машет без улыбки прокурор. Кажется, сюда съехались все…

— Что случилось.

— Дедок из сорок шестой решил самостоятельно подрубиться к газу. Газоснабжение ему было перекрыто еще пять лет назад, а тут решил все самостоятельно исправить, Кулибин херов, — чертыхается мужик.

— Пострадавшие есть?

Глаза у Сереги хрустальные, видно, что на нерве уже давно. Судя по всему, с момента взрыва.

— Есть, братан. Есть. Трое уже в больнице, деда на вертолете отправили в столицу, здесь наши не потянут его спасать.

Приподнимаю брови вверх.

— Ничего не говори, ага, — сплевывает Сергей в сторону.

— Чем могу помочь?

К нему снова подходят за поручениями люди, и он просит одну минуту, берет меня под руку и ведет в сторону, за небольшой автобус, где сидят все официальные лица.

— Сейчас открываем счет для помощь пострадавшим, и… — он вскидывает на меня глаза. — Выручай, брат.

Я киваю.

В голове, если честно, крутятся цифры – сколько моя компания может потерять денег на этих работах. Реально очень, очень много.

— Сильно пострадал один подъезд, два рядом - несколько квартир. Нужно будет срочно восстановить все. Поднять этажи, стены, полы. В общем, полностью. Есть мысль отдать это дело твоей фирме. Только не подведи - работы нужно завершить оперативно, чтобы людям не мыкаться по съемным квартирам да гостиницам.

Я жму его руку.

— Сутки на объекте работает следственный комитет, как они дают отмашку, заводи сюда своих ребят.

— Будем сутками работать, — киваю ему.

Сергей больше ничего не говорит - к нему подходит глава МЧС. Мужики начинают что-то обсуждать тихо, быстро, четко.

Я набираю сотовый своего зама и даю ему инструктаж действий. Думаю, что следственный комитет закончит работу уже сегодня до темноты - в их распоряжении полный световой день. А наутро уже можно вызывать парней из стройнадзора. После этого в дело вступим мы. Но нужно знать технические параметры дома: пятиэтажка старая, плиты перекрытия сейчас делают намного тоньше, чем в восьмидесятые годы, современные технологии шагнули вперед.

Думаю о том, что лучше сделать - искать по России плиты, которые могут еще выпускаться в таком качестве, или лучше заказать отлив на заводе металлоконструкций. Нужно сделать очень качественно. К этому дому будет приковано все внимание.

Задумавшись, достаю сигарету из внутреннего кармана пиджака, провожу под носом, втягивая тонкий аромат табака.

Плевать на деньги. Все же речь идет о людях.

Как-то отец повредил бедро, и целый месяц сидел дома. Денег не было ни на что. Ели какую-то бурду, вареную картошку и хлеб. Я в тот год устроился мыть окна в салоне рядом – огромные витражи. Заработал, принес купюры домой. А отец посмотрел на меня, погладил по голове – едва ли не впервые. И сказал, что эти деньги отдаст одинокой бабке из квартиры рядом, на лекарства. Она кашляла так, что окна дребезжали. Я хотел возмутиться, но он глянул на меня так серьезно, так пронзительно, что все слова застряли в горле.