В конце своей пламенной речи, чтобы не показать, что голос задрожал, как и руки, Полина быстро повернулась на каблуках, твердым и уверенным шагом направилась к двери, отшвырнула ее так, что та ударилась о стену.

— Что же, идем по плану Б…

Я медленно шествовал за ней, удивляясь самому себе. Своим чувствам, которые на минуту захлестнули с головой в тот момент, когда она вдруг ответила мне. Мне казалось, что я пропал и возродился. Непередаваемое ощущение…Правда, до тех пор, пока она меня не укусила. Я усмехнулся. Губа немного саднила. Я дотронулся до ранки языком. Но это было приятное чувство. Оно говорило о том, что я все еще жив…

Полина забежала в комнату к детям и начала их судорожно собирать, одевать, приговаривая что-то вырывающимся детям.

Я достал телефон, сделав знак своей сотруднице не отсвечивать, и начал снимать видео. План Б…

— Ваш папаша рехнулся, — довольно внятно нервничала Полина . — Он больной! хочет купить вам игрушки! Хочет купить вам образование! Только подумайте! Да как он может вообще!

Я сохранил запись.

— Полина , спасибо за прекрасную сцену, — ухмыльнулся. — Ее и покажу на суде, продемонстрируем, кто же у нас тут сумасшедший.

Она сделала круглые глаза. Мысленно прокрутила в уме свои последние слова. И тут ее буквально прорвало! Поняла, что сказала совсем не то, что покажет ее прекрасной матерью. Она поставила на ноги девочку и рванула ко мне.

Но по пути, неожиданно для всех свидетелей этой сцены, наступила на машинку, проехала на ней несколько сантиметров, замахала руками, пытаясь удержать равновесие. По инерции я протянул руку, пытаясь ее ухватить, рывком дернул на себя. Она завизжала. Оказалась рядом. Пару мгновений только хлопала глазами, и вдруг зарыдала, прижимая руку к себе.

— Ты мне руку слома-а-ал! Боже, как больно!

Я тут же задрал рукав ее кофты, оценивая на предмет повреждений. Черт, так сразу и не понять. Конечно, рука не сломана, но вывих вполне может быть. Через несколько минут он даст о себе знать еще большей болью. Черт.

Голова заработала как часы.

Нужно было решать эту проблему быстро и оперативно.

— Ты остаешься тут. В доме, — громко сказал, глядя в глаза Полине. Пока не удостоверюсь, что ей не причинен вред, лучше не выпускать ее из дома, чтобы не заявила на меня в органах, ведь это может сыграть против меня. Любая мелочь может сыграть против. — Вера Петровна! Дети на вас! Звоните Андрею Петровичу, пусть срочно выезжает сюда. Здесь нужен лучший травматолог.

Она кивнула, сразу все поняв.

Полина снова заскулила от боли.

Я подхватил ее на руки и снова понес в кабинет. Девушка сопротивлялась слабо, только что-то шипела от боли, баюкая поврежденную руку.

— Сейчас выпьем лекарство, — обнадеживающе сказал ей.

Внутри лавой пульсировала кровь.

Как я мог причинить ей ТАКОЙ вред…

Как я мог?!

15. Глава 14. Она

Рука болит не так сильно, но я цепляюсь за возможность остаться рядом со своими детьми, уверенная в том, что в ином случае Зинегин вышвырнет меня, и мне придётся на какое-то время разлучиться с малышами. Я не могу допустить такого исхода, не могу оставить детей с этим монстром.

Он разбил мой телефон, и мне теперь никак не связаться с Матвеем. Оставалось надеяться, что мужчина догадается, где мы находимся, найдёт нас и явится в этот проклятый дом с отрядом ОМОНа.

Как Зинегину пришло в голову похищать детей?

Неужели он на самом деле думал, что я поставлю эти проклятые подписи?

Какая мать согласится отдать свою кровинку бывшему мужу, который даже не хотел этих детей?

Вспоминаю, с каким пренебрежением он заявил, чтобы я делала аборт или сама справлялась со «спиногрызами», которые ему не нужны, и меня пробирает до мозга костей.