Потому что мне нужно продолжение на этой земле.

Но раз судьба решила сыграть со мной несмешную шутку, я приму правила этой игры и сам раздам карты, приглашая разыграть свой вариант.

— Вперед, — показываю глазами на отказ от детей.

И тут она качает головой. Отрицательно.

— Нет, это уже слишком. — Не с первого раза, но попадает дрожащей рукой в карман джинс, достает оттуда сотовый телефон, проводит пальцем по нему, вводит пароль. Начинает набирать какой-то номер.

Поскольку ни родни, ни заступников, ни близких людей, насколько я знаю, у Полины нет, понимаю, что звонит она этому напыщенному додику, который заявился к ней на помощь в квартиру.

Закипаю мгновенно.

Несмотря на то, что хотел только посмеяться над ее жалкими попытками найти лазейку из моей мышеловки, сейчас ощущаю буквально бушующее цунами злости, красная пелена опадает на глаза. Не нравится, что за помощью она бежит к этому мужику. Очень не нравится.

Быстро выхватываю ее телефон, бросаю на пол и каблуком ботинка вдавливаю его в пол, чувствуя, как прогибается под моим весом экран.

Полина визжит.

Она в шоке.

14. Глава 13. Он

А после снова кидается мне на грудь, наклоняется, думает, что еще сможет спасти свой сотовый.

Я носком ботинка отталкиваю его так, чтобы он врезался в стену, что и происходит. Девушка кидается вперед, наклоняется, и я с удовольствием осматриваю все ее стройные изгибы. Несмотря на то, что Полина - мать двоих детей, выглядит она очень и очень горячо, это нужно признать. Со мной соглашается все мое тело, которое реагирует сразу же, как и должно реагировать у молодого, полного сил мужчины на сочную женщину.

Полина встает, вытирает слезы, смотрит на меня.

— Ты - чудовище. Настоящее чудовище, — голосок дрожит, но решимость в ней поднимается все больше и больше.

Мы смотрели друг на друга молча, не меньше минуты и понимали, что что-то происходит. Видел по ее глазам - она тоже чувствовала то электричество, которое затрещало на небольшом расстоянии между нами.

Юрким розовым языком она облизнула полную нижнюю губу, чем спровоцировала новый шторм внутри меня, и, увидев это движение, вдруг резко бросился вперед.

Не мешкая, не давая ей одуматься, притянул ее к себе, неторопливо прикоснулся своими губами к ее. Я почувствовал, как каждый мускул, каждая клеточка ее тела напряглась, но она не отстранилась, как могла бы, как хотела, и тогда, низко гортанно зарычав, я усилил напор.

Ласкал ее до тех пор, пока ее губы со вздохом не открылись, впуская мой язык в рот. Углубив поцелуй, я почувствовал себя наверху блаженства, в средоточье рая, под древом познания, сквозь ветви которого пробивался свет первозданных звезд. Меня прожгло огнем, кипяток пробежал по венам, заставив напрячься руки и плечи, отозвался в паху невыносимым томлением. Все чувства обострились, хотя дальше, казалось, уже некуда.

Поцелуй оказался именно таким, каким я себе и представлял. Огненным. Потрясающим. Фантастическим. Трепещущим.

Меня с головой накрыло желание, и я заскользил рукой по тому маршруту, который мысленно проложил по ее телу с первой минуты нашего знакомства… Но вдруг почувствовал резкую боль в губе.

Полина Кац меня укусила.

Одумалась, пришла в себя и выпустила на волю злобное животное, которое жило внутри нее.

— Придурок, — выдохнула она.

“Кошка драная”, - с удовольствием подумал я.

— Можешь делать что угодно, запугивать, подкупать кого-то, я все равно не оставлю своих малышей. Да и как ты можешь их воспитать? — отшатнувшись, с ненавистью зачастила она. — Заставить беременную с двумя детьми жить впроголодь? Оставить с двумя детьми, совершенно не помогая ничем? А после явиться, козыряя своим богатством, и сказать, что я больше не нужна? Кого ты вырастешь, Зинегин? Таких же эмоциональных банкротов, как ты сам? Ну уж нет. Подотрись своими бумажками.