– Не увольняйте меня, пожалуйста, – чуть ли не падает мне в ноги девушка.

– Разве я что–то говорила про увольнение? – поднимаю вверх бровь.

– Но… – мнется Мила.

– Даю тебе два оплачиваемых выходных – сегодня и завтра. Чтобы отоспалась и больше не опаздывала, поняла? – спрашиваю ледяным тоном, точно таким же, как у мужа.

– П–поняла, – заикается она и продолжает стоять на месте.

– Кыш.

Мила ойкает и убегает в подсобку, скидывает рабочий фирменный фартук и кричит мне:

– Спасибо вам, Вероничка Максимовна, я больше никогда–никогда, обещаю.

– Иди уже, – вздыхаю я и смотрю вслед счастливой Миле.

Марина мнется, не знает куда себя деть и прячет от меня глаза.

– Дюймовочка? – спрашиваю ее.

Девушка заливается краской и отвечает:

– Ну, вы миниатюрная и постоянно среди цветов. Прямо как Дюймовочка, которая жила в тюльпане. Вот и придумали девочки с филиала на Кирова вам такое прозвище, а остальные подхватили.

Надо же. Я их гоняю целыми днями, а они меня Дюймовочкой кличут. Хорошие девчонки у меня работают.

– Беги, – командую Марине, – я сейчас подойду к вам, помогу.

– Ой, да не нужно, Вероника Максимовна, мы и сами справимся. – Понятно, что с начальницей нет желания работать бок о бок.

– Конечно справитесь, я и не сомневаюсь, Марина. Но какой ценой? Там заказ огромный. Иди, я подойду через пару минут.

Взяла в подсобке свой фартук, который лежал там на всякий случай. Надела его и вышла в зал. Девчонки вовсю старались и лепили букет за букетом. Но у них постоянно все валилось из рук.

Они нервничали и не могли ничего с этим поделать. Я вздохнула и выпалила:

– У меня аллергия на морепродукты.

– Что? – пискнул кто–то из девчонок.

– Теперь вы знаете, как можно меня устранить. Просто измельчите креветку, засуньте ее в сэндвич и дайте мне. Меня раздует от отека, и я не смогу дышать. Всё. Теперь вы знаете мое слабое место. Прекратите трястись, я не кусаюсь.

Девчонки нервно захихикали.

– А у меня аллергия на рис, – пожала плечами Марина.

– Как это? Удивилась я. Он же гипоаллергенный?

– Вот вам и гипоаллергенный, – развела руками девушка. – А еще я ни разу в своей жизни не ела роллы. Потому, что от риса меня раздувает, как вас от морепродуктов.

Волна расслабленного смеха пронеслась среди девчонок. Потом робко подхватила следующая:

– А у меня непереносимость лактозы. Я каждое утро захожу в кофейню и пафосно говорю: «мне латте на кокосовом». Как будто я модная и классная чика, а на самом деле все просто: если я выпью обычное молоко, то случится каловый напалм.

Помещение разразил истеричный смех, и настроение сразу улучшилось. Ножницы и ленты перестали летать на пол.

Как назло, весь день был ажиотаж, постоянно приходили покупатели. Клиенты звонили и слезно умоляли оформить букет на заказ, чем срочнее, тем лучше.

К вечеру ноги непривычно гудели, Вике я отзвонилась и предупредила, что не осталось сил ехать к ней. В шесть часов вечера я попрощалась с девчонками и поплелась к автомобилю.

Села в салон и откинула голову на подголовник, устало выдыхая и сжимая в кулаки дрожащие пальцы. За Гелей едва успела в частный детский сад.

Дома были ближе к семи часам вечера. Артур приехал следом за нами.

– Ты дома? – ошарашено спросила я и быстро осмотрела его, пытаясь подметить следы присутствия духа его любовницы.

– Чему ты удивляешься? – спокойно спросил Артур и прошел на кухню, где Геля заканчивала ужин.

– В последнее время у тебя слишком много работы, чтобы приезжать домой в семь вечера, – ответила ему.

– Можно подумать ты хочешь, чтобы я приезжал раньше, – бросил мне в лицо.

Резко подняла голову и взглянула на Артура, он уже отвернулся от меня и вышел из кухни, но я успела увидеть его лицо.