– Надолго уезжаешь? – спросила Юля и посмотрела на Сергея глазами потерявшегося ребенка.

– Не знаю пока. Как получится. В Тургодан. К Маку.

Юля молча достала кота из переноски и прижала к себе. Цезарь не возражал, потерся мордой и ткнул носом в юлькину щеку.

– Спасибо тебе, – сказал Сергей. – Мне, кроме тебя, не к кому было обратиться.

– Я собрала твои книги, ты забыл их у меня, – вспомнила Юля и дернулась в комнату.

– В другой раз заберу, – остановил ее Изотов. – Ну, спасибо еще раз. И… прости меня…

Юля ничего не ответила.

Театр начинается с вешалки, а город – с аэропорта. Здесь безошибочно осознаешь размах населенного пункта, его место в авиаперевозках и всю значительность вклада горожан в местный туризм.

Маленький одноэтажный аэропорт приветствовал Изотова ночными огнями и синей вывеской “Тургодан”. В здании было практически пусто. Несколько человек томились в маленьком зале. Кто-то грустил в ожидании рейса, кто-то тревожно всматривался в одинокое табло. Самолет, которым прилетел Сергей, был небольшой. Никто не спешил. Пассажиры терпеливо ждали багаж. В киоске сувениров скучала заспанная продавщица.

– Серега, ты явно погорячился, в своем модном пальтишке замерзнешь у нас, – Мак смеялся и обнимал Изотова. – Я рад, что ты приехал! Тебе еще повезло. Здесь в это время часто снегопады и ветер. А для тебя, пожалуйста, летная погода! Как по заказу. Серега!

На улице было морозно, но уже пахло весенней сыростью и начавшей оттаивать землей. Низкое желтое солнце пряталось за дырявыми тучами, освещало куцые осевшие сугробы, отражалось в замерзших лужах. Изотов поскользнулся и ухватился за Мака.

– Ты осторожней! Обувь тоже у тебя так себе, скользкая, не для нашего климата. Да ничего, что-нибудь придумаем. Как я рад! – оживленный Мак говорил, не останавливаясь. – Как дорога? Вымотался? Тяжеловато, конечно, с этими пересадками. Но ты хорошее время выбрал. Зимой из-за непогоды люди рейса неделю ждут.

Изотов устало молчал, осматриваясь. Мак в утепленной куртке, вокруг шеи широкий шарф, из-под слетевшей на бок вязанной шапки лезли непослушные кудри. Глаза щурились за толстыми круглыми линзами.

– Что? Светло у нас? – не умолкал Мак. Полярный день! Привыкай. До середины лета теперь.

В воздухе закружили редкие снежинки. Сергей поежился. Услужливые таксисты засуетились вокруг выходящих из аэропорта приезжих.

Пожилой молчаливый таксист неторопливо загрузил багаж.

– Институт мозга, – сказал ему Мак и сел вперед.

– Как ты смотришь насчет гостиницы при Институте? – обернулся Мак к Сергею, – там вполне комфортно. Мой дом для тебя всегда открыт. Но я знаю, ты любишь быть один. А там есть все необходимое. Отдохнешь, выспишься, поздно уже. А завтра утром поговорим.

– У вас есть своя гостиница? – удивился Изотов.

– А как же! К нам приезжают иногородние пациенты для консультаций. И специалисты на стажировку. С гостиницей очень удобно.

За окном простиралась тундра. Точно такая, как представлял ее Сергей, как читал про нее в школьных учебниках. Холодная, неуютная и скупая. Пустыня до горизонта, засыпанная серым снегом, с редкими черными проталинами. Мелькали карликовые деревья, мелкий кустарник. Ленивый ветер гонял легкую снежную крупу. Желтый диск солнца слепил глаза и обещал скорую весну. Серое однообразие и тихая поземка убаюкивали. Легкая усталость закрывала глаза и затуманивала голову.

Сергей размышлял. Что я здесь делаю? Возможно, это новый этап в моей жизни? Проверка меня на прочность? Хотя, “скорая” – чем тебе не проверка? Да нафиг эта “скорая”? Как собака, день-ночь, по этажам, по подъездам. То резаные, то наркоманы. Главврач сквозь зубы здоровается. За человека не держит.