Как будто был уполномочен
Я Кем-то, Кто всесилен очень,
Метафорами сыпать щедро
И собирать искринки мыслей
В опалоцветные созвездья,
Неся их, словно в коромысле,
С блаженной, но благою вестью.
Но постепенно замирая,
Утихомирились качели,
Тут вся восторженность благая,
Некрепкая, полусырая,
Исчезла, как снега в апреле.
И рифмы напрочь улетели.
Околовиннипуховое
1.
Да будь медведи пчёлами,
Они бы вечерами
Жужжали б невесёлыми
Медвежьими басами.
Разрушили б симпатию
К себе подобным хором,
Загнав лесную братию
По дуплам и по норам.
2.
Что ж грозным медведям стыдиться?
Что въедливым пчёлам париться?
Никто ведь не усомнится
В их праве кусаться и жалиться.
По-всякому может случиться
В медвежье-пчелиной подмене.
Но мёдом придётся делиться:
Так принято в сей Ойкумене.
3.
Леонов бесподобен,
Евойную игру
Ни Кристофер наш Робин,
Ни Тигра с Кенгой Ру
Ни в жисть не переВиннят
И не переПушат.
Никто уж не наМилнет
Подобных медвежат.
4.
Скольких бы Пухов, до славы охочих,
Уолт Дисней не раскручивал,
Наш Винни-Пух виннипушнее прочих,
Ибо Леонов озвучивал.
* * *
Трёхглавому псу жить, увы, нелегко,
Ведь головы часто в раздоре.
А как стоголовое существо?
Что, через соцсети спорит?
Попроще сообществу, коль рассудить,
Многозмееголовой Гидры:
Там змеи едины в готовности лить
Соседкам отравы литры.
* * *
Уютно тем – над пропастью во ржи,
Не очень – кто над пропастью с камнями.
Для первых мир их ярок, пусть и лжив,
И для вторых он лжив, но временами
Его цвета угрюмы и серы.
И словно золотящееся поле,
Он требует, чтоб игры детворы
И в нём стерёг хоть кто-то, грел и холил.
* * *
Смерть вероятнее жизни. И
От парадокса Фе́рми
Хочется выть, оскорблять и бранить
Всех в этой пыльной таверне.
Где эти братья по разуму, где?
С кем допивать мне пиво?
Только талдычить о Караганде
Не стоит – и так тоскливо.
* * *
Если жизнь своими тарифами
И невзгодами разнедужится,
Если думы запенятся рифмами
И идеи размытые вскружатся, –
Сочиняй, не похлопывай ушками,
Коль уж мысль биением взболтана.
Ведь у каждого третьего Пушкина
Быть должно своё истое Болдино.
* * *
Отец Небесный, да святится Имя,
С Которым на земле наступит царство,
Твоя где воля встанет над другими;
Дай хлеб насущный, не нужны нам яства;
Прости долги нам, как прощаем сами
Мы должников своих открытыми сердцами;
Не искушай, избавь от всех лукавых;
Пусть в царствии Твоём пребудет слава.
Аминь.
Еккл. 1, 9-10
…Нам сказано: что было, то и будет,
Что делалось, то сделается вновь –
Нет нового под солнцем! Если ж люди
Укажут вам на что-то: вот-де новь! –
Не верьте им, всё ранее случалось
В седых веках, что были прежде нас.
Нет нового под солнцем? Что ж, осталось
Искать другие солнца в этот раз.
* * *
Ананасы и рябчики с водкой в кафе,
Ананасы в шампанском ли
Не предложат испить Маяковский В.
И гордец Северянин И.
На дорогу не выйду, как Лермонтов М.
Как Руслан у Пушкина А.
Не взлечу к небесам над своим бытием,
Не по статусу мне небеса.
Не смогу, словно Гиппиус З., изливать,
Излагать, как Асадов Э.
Только радость творить и слова рифмовать
Хороша сама по себе.
* * *
Ты могла бы со мной говорить лишь гекза́метром ровным,
Вместо матов-блинов обезличивать спичи цезурой,
Даже больше: «отнюдь» говорить с придыханьем альковным,
Водку пить, отставляя мизинчик изящно, но выглядя дурой.
Ты в дорийском хитоне могла бы по дому слоняться устало,
Закрутив свои волосы в хитро-безумной прическе гетеры,
Но «отнюдей» и водки с отставленным пальчиком мало,
Чтобы Та́ис Афинской постичь политес и манеры.
* * *
Бледно-кисельным туманом
Заволокло всю округу.
Пространство, словно дурманом