Мне от прежних щедрот

Ночь, сосна и фонарь.

     * * *

Не всегда беспросветны

Те мгновенья, когда ты

Нарочито бесцветный

Взгляд направишь куда-то

В многосекторный веер

Возможных событий,

Поджигая фальшфейер,

Призывая: «Изыди…»

Тьма отступит – на время,

Но пока свет живёт,

Выбор есть – ногу в стремя,

          Вперёд!

     * * *

     Да живы ли

Мы были там, когда

     До гибели

Осталась ерунда?

     По-быстрому

Закончится сюжет:

     Два выстрела,

И вот – патронов нет.

     Но, гаврики!

Нас просто не возьмёшь!

     Пока в руке

Ещё остался нож.

     * * *

Сейчас в поездах «романтизьму» нет:

          Не тот перестук колёс,

Он был романтичным назад этак лет

          Пятьдесят. А сейчас не всерьёз:

Какие-то скрипы, гудения, треск, –

          Непериодический шум.

То гул равномерный, то грохота всплеск –

          Не для размеренных дум.

А может, ушёл «романтизьм» от того,

          Что возраст уже не тот,

Чтоб чувствовать в стуке колёс волшебство,

          Отраду от серых скукот.

     * * *

Радости разбросаны повсюду,

Стоит только встретить и открыть

Триста тридцать три конкретных чуда,

Что должны сегодня удивить.

Рыбные мотивы

Быть, наверно, очень вредно

Жареным анчоусом,

Сдобренным довольно щедро

Кисло-сладким соусом.

Также не совсем желанно

Быть солёной килькою,

Скрытой пахнущею пряно

Луковой мантилькою.

И уж точно быть не нужно

Тюльковой обрезкою,

Сжаренной в биточках южных

Жёнушкой одесскою.

     * * *

Эх, попрёт сейчас поэтов

Сочинять про осень

Разномастные куплеты

Про листву и просинь,

Про уныние от плясок

Листопадных роев,

Про багрянец, игры красок

И про всё такое.

Каждый год народ поэтит

Осенью про осень.

Но никто вам не ответит,

Что такое просинь.

          * * *

Коты поют на крыше про cat love,

А мы считаем, что кричат мяв-мяв.

В кошачьем языке так мало слов,

Но каждый третий мяв – он про любовь.

А первых два – мне не дадут соврать,

Звучат как «эй, хозяин, дай пожрать!»

     * * *

Натура не ищет верлибра,

Натура желает структуры,

Отмеренных до миллилитра

Стихов желает натура.

Всё нынешнее поветрие

«Безрифмого стихописания»

Не вызывает доверия

И требует – спиртования.

И только лишь после отмеренных

Двухсот иль трёхсот миллилитров

Можно принять потеряно

Корявые строки верлибров.

     * * *

Сколь не точи, мой друг, своё

Уменье сочинять для масс,

Сколь не старайся – это всё

Уже написано до нас.

Уже описаны листвы

Багрянец, золото, янтарь,

Весь сонм эпитетов, увы,

Возлёг на осени алтарь!

Весь спектр уныния и грусть

От подступающей зимы

Познал читатель наизусть!

Ну что ему добавим мы?

Наш развращённый эстетизм

Изыщет разве что какой

Изящненький неологизм

О видах осени благой.

Оставим рвение пера

Нанизывать бусинки фраз…

Увы, осенняя пора

Стократ описана до нас.

     * * *

Мыслевращеньем

                         соосным

Мозг

     разжижает скука.

Лучше

         блуждать

                    в трёх соснах,

Чем

     средь побегов

                         бамбука.

Сосны ведь

                 как-то понятней,

По-настоящему

                         ближе,

Чем частокол-бамбучатник,

Давящий

          как пассатижи.

Он вызывает

                    чувство

Иноземны́х

               антипатий,

Где неуютно

                    и пусто,

Где не по-нашему,

                         мать их…

Там –

     непомерно ярко,

Там –

     слишком много

                              света

Там –

     постоянно жарко,

Там –

     слишком много

                              лета.

Там –

     непонятные люди

С их

     непонятной жизнью.

И в их

     непонятных буднях

Разум мой

          просто скиснет.

Здесь же

          в объятии сосен,

В неяркости их

                    цвета

Радуюсь

          в зиму и осень

Непостоянству лета.