Еще недавно в различных изданиях можно было прочесть, что коррупция как явление характерна лишь для буржуазного общества. Громкие уголовные процессы середины и второй половины 80-х годов, когда к ответственности за корыстные злоупотребления по должности и получение взяток привлекались крупные хозяйственные руководители, ответственные партийные и советские функционеры, работники правоохранительных органов (см., например: «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1987, № 1, с. 39; № 4, с. 22–23; 1988, № 2, с. 37–38; 1990, № 2, с. 21–22, № 3, с. 21 и др.), заставили признать, что коррупция поразила и наше государство и общество. Пресса заполнена информацией о взяточничестве в сферах кооперативной деятельности и индивидуального предпринимательства, так называемом бюрократическом рэкете. Должностные лица государственного аппарата нередко связаны с теневой экономикой и ее незаконными корыстными сделками.

Вопросы борьбы с организованной преступностью и коррупцией обсуждаются на Съезде народных депутатов СССР, заседаниях Верховного Совета и Правительства СССР, партийных форумах. В Постановлении Совета Министров СССР от 12 октября 1990 г. «О неотложных мерах по укреплению законности и правопорядка в стране» дано указание министрам и руководителям ведомств СССР, правительствам союзных республик с участием МВД СССР и КГБ СССР «тщательно разобраться с имеющими место фактами взяточничества, злоупотреблений и других видов коррупции, допускаемых отдельными должностными лицами подведомственных учреждений, предприятий, организаций (Известия, 14 октября, 1990 г). О том, что коррупция поражает все новые сферы жизни общества, отмечается в Указе Президента СССР от 4 февраля 1991 г. «О мерах по усилению борьбы с наиболее опасными преступлениями и их организованными формами» (Известия, 6 февраля 1991 г.).

Между тем уголовная статистика бесстрастно свидетельствует о снижении во второй половине 80-х годов числа уголовных дел о корыстных преступлениях должностных лиц. Если в 1986 г. было выявлено по стране в целом 11 408 фактов взяточничества (включая дачу взятки и посредничество во взяточничестве), то в 1987 г. – 7848, 1988 г. – 4927, 1989 г. – 4292, а хищений, совершенных путем присвоения, растраты и злоупотребления служебным положением в те же годы выявлено соответственно: 97 638, 96 986, 87 445 и 81 228 случаев (см.: Преступность и правонарушения в СССР. Статистический сборник. – М., – 1990, – с. 68, 74).

Помимо причин, связанных с высоким уровнем латентности данных преступлений, эти показатели объясняются возникновением новых форм преступной деятельности должностных лиц, углублением их связей с организованной преступностью, а, следовательно, большей законспирированностью, некоторой растерянностью работников правоохранительных органов перед лицом этих явлений и их низким профессионализмом, «шараханиями» судебной практики в оценке тех или иных явлений в условиях перестройки и экономической реформы, ее перестраховочным подходом, а также определенным несовершенством уголовного законодательства, несоответствием его некоторым реалиям современной жизни (36).

Вопросы ответственности должностных лиц, совершающих с использованием своего служебного положения хищения, иные корыстные преступления, получающих взятки, нередко освещались в диссертационных исследованиях, книгах и журнальных публикациях советских криминалистов. Широко известны монографические работы, посвященные проблемам ответственности за хищение государственного и общественного имущества В. А. Владимирова, Г. А. Кригера, Ю. И. Ляпунова, П. С. Матышевского, А. А. Пинаева, С. И. Сироты, Э. С. Тенчова, Е. А. Фролова и других исследователей. Плодотворно трудились над различными аспектами ответственности за должностные преступления и, в частности, взяточничество Ю. А. Афиногенов, С. В. Бакланов, Н. Д. Дурманов, Б. В. Здравомыслов, В. Ф. Кириченко, Н. П. Кучерявый, Н. С. Лейкина, М. Д. Лысов, В. Е. Мельникова, A. К. Квициния, Ш. Г. Папиашвили, А. Я. Светлов, А. Б. Сахаров, B. И. Соловьев, В. В. Степанов, А. Н. Трайнин, Б. С. Утевский и другие ученые.