Против вынесения подобного постановления, как нам представляется, не имеется серьезных возражений. Вместе с тем в законе можно предусмотреть те исключительные обстоятельства, когда производство задержания допустимо и без вынесения об этом отдельного постановления. В качестве таковых могут, к примеру, выступать случаи, когда лицо застигнуто непосредственно в момент совершения преступления.

И, наконец, правильное исчисление сроков задержания является настолько значимым моментом, что регулироваться он должен не Положением о порядке кратковременного задержания (ст. 3), а основным уголовно-процессуальным законом. Указание ст. 122 УПК РСФСР о том, что порядок кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, определяется соответствующим положением, представляется в названной части явно недостаточным.

Многие из мер уголовно-процессуального принуждения связаны непосредственно с собиранием и исследованием средств уголовно-процессуального доказывания. Такие из них, как обыск и выемка, самым тесным образом связаны с конституционными гарантиями, неприкосновенности личности, жилища, тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений (ст. 54–56 Конституции СССР).

Выше мы уже обращали внимание на необходимость более четкого формулирования в законе основания для производства обыска. Нам представляется, что ч. 1 ст. 168 УПК РСФСР может быть изложена в следующей редакции: «При наличии достаточных доказательств считать, что… (далее по тексту существующей редакции), следователь производит обыск для отыскания и изъятия». Уточнить в части основания следовало бы и ч. 1 ст. 172 УПК РСФСР.

Как общее правило, обыск возможен только по мотивированному постановлению, санкционированному прокурором. Отсутствие такой санкции закон связывает лишь с нетерпящими отлагательства случаями, конкретизация которых законодателем представлялась бы желательной. Думается, что в качестве таких обстоятельств могут стать случаи, когда имеют место реальные основания опасаться, что разыскиваемый объект может быть ввиду промедления с производством обыска утрачен, уничтожен или поврежден. В части же личного обыска исключительные обстоятельства, как известно, прямо предусмотрены в тексте закона (см. ч. 2 ст. 172 УПК РСФСР).

В части выемки уголовно-процессуальный закон связывает наличие санкции прокурора лишь случаями выемки документов, содержащих государственную тайну (ст. 167 УПК РСФСР), а также наложением ареста и выемкой почтово-телеграфной корреспонденции (ст. 174 УПК РСФСР). Впервые Основным Законом нашей страны гарантируется гражданам такое важное социальное благо, как тайна телефонных переговоров (ст. 56 Конституции СССР). Видимо, независимо от того, стоит ли предусмотреть какие-либо исключительные обстоятельства, в силу которых возможно вторжение органов следствия в тайну телефонных переговоров, либо полностью отказаться от такого ущемления (что, по нашему мнению, более согласуется с социально-политическими установками партии и государства), в уголовно-процессуальном законодательстве необходимо закрепить соответствующие положения, относящиеся к тайне телефонных переговоров.

В литературе высказано мнение о том, чтобы предусмотреть получение санкции прокурора не только на обыск в жилище, но и осмотр его, а также на производство в нем выемки[151]. Нам представляется, что в части производства выемки это мнение заслуживает поддержки. Но в тех случаях, когда необходимо лишь осмотреть жилище с целью возможного обнаружения в нем следов преступления и т. д., без осуществления выемки тех или иных объектов, то вряд ли для этого необходима еще и санкция прокурора (к тому же такие действия не носят характера уголовно-процессуального принуждения).