Все сказанное приводит нас к выводу о том, что острота вопроса об основании для применения мер пресечения может быть в определенной мере снята, если начало ст. 33 Основ (ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР) будет сформулировано следующим образом: «При наличии достаточных доказательств считать, что…» и далее по тексту Закона.

С общим целевым назначением мер пресечения (ст. 33 Основ, ст. 89 УПК РСФСР) не согласуется в должной мере и наименование одной из весьма распространенных на практике мер пресечения как подписки о невыезде (ст. 93 УПК РСФСР). При существующей ныне формулировке данной меры пресечения может сложиться мнение, что ее применение допустимо лишь для пресечения возможности уклониться обвиняемому от следствия и суда, в то время как она может быть избрана и с целью пресечения возможности продолжить обвиняемым свою преступную деятельность, воспрепятствовать установлению по делу объективной истины. Так этот вопрос понимается и в практической деятельности следственных органов. Видимо, назначению этой меры уголовно-процессуального пресечения будет более приемлемым ее наименование не как подписки о невыезде, а как подписки о явке по вызовам в следственно-судебные органы и о надлежащем поведении.

Повышению эффективности такой меры пресечения способствовало бы и введение определенного режима поведения обвиняемого с четко установленными ограничениями. Вместе с тем, видимо, нельзя, как предлагается отдельными авторами[147], пойти по пути установления уголовной ответственности за нарушение рассматриваемой меры пресечения. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает для таких случаев свое собственное средство реагирования в виде изменения избранной меры пресечения на другую, в том числе и более строгую.

На эффективность правовых предписаний оказывает влияние и знание их существа самими адресатами. Мы полагаем, что действующий закон в этой части содержит существенный пробел, ибо не предусматривает нормы (некоторое исключение составляют случаи избрания подписки о невыезде), регулирующей порядок разъяснения обвиняемому его процессуальных прав и обязанностей, возникающих в связи с применением в отношении него той или иной меры пресечения. Возможной формой реализации этого мог бы выступить протокол применения меры уголовно-процессуального пресечения. При избрании в качестве мер пресечения личного поручительства, поручительства общественной организации, а также отдачи несовершеннолетнего под присмотр (ст. 94, 95, 394 УПК РСФСР) в таком документе можно было бы указать о рекомендуемых формах осуществления наблюдения за поведением обвиняемого и те последствия, которые могут наступить в случае невыполнения поручителями и лицами, взявшими обвиняемого под присмотр, возложенных на них обязанностей. Причем и в случаях применения поручительства общественных организаций, а также присмотра администрации детских учреждений есть, на наш взгляд, необходимость в установлении реальных (в том числе и штрафных) санкций за невыполнение таких обязательств.

Последние годы ознаменовались сокращением сферы применения в качестве меры пресечения заключения под стражу. Законом теперь определено, что заключение под стражу, как правило, не должно применяться при расследовании преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до одного года. На практике, исходя из общего духа ст. 96 УПК РСФСР в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 марта 1977 г.[148], к этой мере пресечения почти перестали прибегать в отношении лиц, совершивших преступление впервые (когда преступление не относится к категории тяжких), женщин, особенно беременных или имеющих малолетних детей, несовершеннолетних, а также в случаях совершения преступления по неосторожности. Видимо, сложившееся положение