В наших душах – с юношеских лет.
1977
X. «Демонизм бушующей стихии…»
Демонизм бушующей стихии,
Завыванье ветра, грохот грома —
Здесь мой дом. И тучи грозовые
В небе для меня – лишь кровля дома.
Молнии – блистающие блики,
Каждая из них – моя лампада.
Праздник бури – вот мой Дом великий,
Демонизм грозы – на стогнах града.
Февраль 1977
XI. «Я выдумал тебя, царевна Несмеяна…»
Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,
Прекрасней, чем восход,
печальней, чем закат.
Я выдумал тебя негаданно-нежданно
Из радости удач и горечи утрат.
В отчаянье моём мне было так желанно
Увидеть хоть во сне твой облик неземной.
Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,
Поверив в то, что ты – не выдумана мной.
Май 1977
XII. «Вам, враги мои, вам, коими гоним…»
Вам, враги мои, вам, коими гоним
Каждый, не вернувшийся в Сегодня,
Вам, смеявшимся над именем моим
И над верой в свет Любви Господней,
Вам, не принимающим меня,
Слугам всех приказов и капризов
Я, поэт Потерянного Дня,
Вам бросаю сей надменный вызов.
Июнь 1977
XIII. «Я – маг, превращающий в чёткие строчки…»
Я – маг, превращающий в чёткие строчки
Тревогу и ревность, любовь и печаль,
Неистовый Демон в земной оболочке,
Чей взор беспощаден и нежен – как сталь.
То раб Люцифера, то Ангел Господний,
Я льда холоднее и жарче костра.
Я – маг, превращающий ваше Сегодня
В волшебную сказку о вечном Вчера.
Март 1977
XIV. «Люди из Сегодня! К вам храня…»
Люди из Сегодня! К вам храня
Нежность в сердце, я не жду ответа.
Я прощаю вас. Прими меня,
Светлая река забвенья – Лета.
Но однажды – на исходе дня
К вам в сердца войдёт лучами света,
Песней предзакатного огня —
Грусть сентиментального поэта.
Январь-февраль 1977
XV. «Ты мне чужда, прекрасная страна…»
Ты мне чужда, прекрасная страна,
Земля царя-строителя Давида.
О, Грузия! Неверная жена
Востока – легендарная Колхида.
Люблю тебя. Но мне не суждена
Взаимность – ибо счастливы другие.
А я… Увы, мне так же неверна
Моя чужая родина – Россия…
Июнь 1977
Георгий Немон
Бумажный Парфенон
Стихи 1977–1978
Елене Кричевской,
Владимиру Алейникову
и Солнцу
Нам с музыкою легче на земле,
А в небе с нею – свита Аполлона…
Владимир Алейников. «Стансы к Елене»
I. Элегия для Алейникова
(«Задумчивый паук…»)
Кукушка о своём, а горлица о милом…
Владимир Алейников
Задумчивый паук
Чуть трогает струну —
И тишина звенит
в озябших пальцах ветра.
И этот чистый звук,
И эту тишину
Не втиснуть в Парфенон
классического метра.
Не втиснуть – замкнут круг.
Над заревом печным
Взлетают угольки и, опускаясь, гаснут.
Задумчивый паук
Узором кружевным
Соткал сплетенье слов
«прекрасно» и «напрасно».
И ветер тишину Похоронил в золе,
Бумажный Парфенон
стал пепельной могилой.
И камень шёл ко дну,
Металл ржавел в земле…
«Кукушка о своём,
а ветер – всё о милой»…
Не плачь, мой милый друг,
Влюблённый в тишину,
Внемли сплетенью слов
классического метра.
Прикосновеньем рук
Я трогаю струну —
И снова тишина звенит в ладонях ветра.
Октябрь 1977
II. Письмо к моему костюму[7]
(«Я пишу тебе письмо…»)
Я пишу тебе письмо,
Старый друг.
Тяжек нам с тобой, jumeau[8],
Путь разлук.
Без тебя я и безног
И безрук —
Как объеденный туземцами
Кук.
Ты один меня простишь
И поймёшь.
Ты, как женщина, к другим
Не уйдёшь.
Не предашь меня, как друг,
Не пропьёшь.
Как Иуда, не продашь
Ни за грош.
Я немного пьян, но ты
Не взыщи.
Что за жизнь – носить пальты
Да плащи,
Спать в тиши, глотать лапши,
Да борщи.
Лучше сразу – камень в лоб
Из пращи.
Я пишу тебе, mon vieux[9],
Старина.
За окном лишь вороньё
Да луна.
Я б послал тебе в химчистку
Вина —
Да бутылки все пустые
До дна.
C’est la vie. И что уж там,
Где уж нам!
От вчерашних в доме правд —