На поверхность всплывал
И высовывал голову,
Нос повсюду совал».
Жизнь сегодня другая.
Я в цене,
говорят.
Да, уже не стреляют,
Но и с мушки
не снят.
Всё сегодня
иначе.
Обещают призы,
Если череп не прячешь…
Запоздалый
призыв!
Не заставишь и золотом
На поверхность всплывать,
И высовывать голову,
И повсюду встревать.
12 августа 1986
Гулливер в Лилипутии
На песочке мокром, сером
(Заалел едва восток)
Лилипуты Гулливера
Вяжут вдоль и поперёк:
«Будешь место своё знать!»
Бьют ногами без стесненья.
Ах, какое наслажденье
Великана попинать!
«Мы – малютки. Ты – большой горе подобный.
Слишком крупный в нашем мире, неудобный».
Гулливер кричит, стараясь
Лилипутов убедить:
«Никого не собираюсь
Ни подмять, ни раздавить.
Разрубите сеть узлов!
Я совсем не виноватый
В том, что всех вас вместе взятых
Выше стал на сто голов…»
Не берут, увы, слова его на веру,
И приходится несладко Гулливеру.
В схватке честной с ним удачи
Ни один бы не познал.
Гулливер был ночью схвачен,
Когда очень крепко спал.
Так и встретил он зарю:
Видит, карлики хохочут
И соломинкой щекочут
Гулливерову ноздрю.
Вмиг покончил бы он с этим шумом-гамом,
Коль не связан по рукам был да ногам он.
Каждый узел проверяют,
Чтобы был
предельно туг.
«Мы тебе
не доверяем,
В наш не пустим
тесный круг!»
И в чехлы кладут ножи.
«Одинакового роста
Был бы с нами —
было просто б.
Эй, не дёргайся, лежи!»
Он лежит, продрог насквозь в песочке сером…
Плохо быть средь лилипутов Гулливером.
На песочке мокром, сером
(Заалел едва восток)
Лилипуты Гулливера
Вяжут вдоль и поперёк…
27 июля 1996
Не браните Есенина!
Не браните Есенина.
Дескать, много он пил.
Потреблял бы умеренно —
Лет до ста бы дожил.
Надоели вы с руганью.
Мол, развратник певец.
Жил с одной лишь супругою:
Вот бы был молодец!
Осуждать златокудрого —
Понапрасну, тщета.
Вы такие все мудрые,
Лет живёте до ста
Сытно и комфортабельно.
Носом вниз, не в зенит.
Так живёте вы правильно,
Что от вас аж тошнит.
Стал у вас он виновником,
Мол, в пороках он весь, —
У самих же любовники
И любовницы есть.
У кого нет – хотели бы
Не выходит никак.
В мыслях койки расстелены
Для любовных атак.
Прямо действовать, сволочи —
Тонковата кишка.
Ваш разврат – втихомолочку,
Скрытно, исподтишка.
Помолчать, дяди с тётями!
Шёл поэт, мол, ко дну.
Сами водочку пьёте вы
Не граммульку одну.
Ни к чему ваши прения.
Пил Есенин и пусть.
Он был пьющим, но Гением.
Вы ж – нетрезвая гнусь.
Нос совать неприлично вам,
Слать усмешек оскал.
Вообще, дело личное:
С кем он пил, с кем он спал.
Мир чернила выплёскивал,
Мир бумагу марал.
Но никто про берёзку так,
Как поэт, не сказал.
К чёрту – сплетни! Повесили,
Мол, чекисты его…
Жутко было, невесело —
Влез в петлю оттого.
Бросьте выпады, жалобы
На поэта хоть раз.
Не судите, и, стало быть,
Не осудят и вас.
Отправляйтесь вы к лешему!
Сплетни – вновь день за днём,
Не орите вы бешено —
Всё о нём да о нём,
Не брюзжите рассеянно.
Что поэту с того?
Вы прочтите Есенина.
Вы поймите его.
27 сентября 2002
Квадратный мир
Зависим мы всегда от чьей-то воли,
На бойню поведут иль на парад.
Похож наш мир на шашечное поле,
Где каждой пешке отведён квадрат.
А принцип той игры давно известен.
Ну что твои мечты, судьба, стезя?
Нет, если ты стоишь на чёрном месте,
На белое уже никак нельзя.
И здесь непозволительна усталость.
Тот впереди, кто вечно нагл и груб.
Чтоб пешка здесь одна из всех прорвалась,
Других отдать положено «под сруб».
Сумев остаться целым в страшной давке,
Не возгордись: какой, мол, умный я!
И хоть ты ухитрился выйти в дамки,
Гарантий нет спокойного житья.
Лишат тебя надёжнейшего крова
Коллеги те, что в дамках, как и ты.