за любые за красоты.
Скоро, скоро он, мороз,
серебрясь, остудит утро.
…Льются медленно и мудро
белые стихи берёз…
1972
«Забытый стожок, как котомка…»
Забытый стожок, как котомка,
в которой теплынь-тишина.
В полях одиноко и колко,
и пыльная в небе луна.
И песня протяжная где-то,
и ночка, темнея сильней,
целует спьяна до рассвета
небритые щёки полей…
1972
«Какое красивое небо!..»
Какое красивое небо!..
Горит золотая звезда.
Завидую белому снегу
за то, что он бел навсегда.
И как бы ты, жизнь, ни летела,
не то чтоб была ты светла, –
душа бы поменьше темнела,
больною душа не была…
1972
«Осыпается на город доброта…»
Виктору Ростокину
Осыпается на город доброта,
красота на город осыпается…
Никому сейчас не засыпается.
И, конечно, это неспроста.
Он не часто, снег такой,
не часто,
оттого не спится до зари.
Белое, доверчивое счастье, –
сколько хочешь, столько и бери.
У меня такое почему-то,
а такое, может, и у всех:
в чёрные нелегкие минуты –
ах, пошёл бы белый лёгкий снег!..
Он летит, он дышит на лету!
Улыбаются друг другу фонари.
Занимай у снега чистоту,
сколько надо, столько и бери…
1972
«Так мало в тот день мне сказала…»
Так мало в тот день мне сказала,
так мало сказал я тебе.
Крепилась, но слёз не сдержала
в невольном упреке судьбе.
И мне в этой долгой разлуке
как зов и как совесть любви –
твои ослабевшие руки,
солёные губы твои…
1972
Песенка
До весны осталась малость,
до весны,
до лучей скользящих марта,
до лучей.
Довези ж, февраль, тихонько
довези
до подснежников, до мокрых,
до грачей.
Вновь хожу по мокрой улочке
к тебе,
все морозы, все невзгоды
позади.
И любовь, как уцелевший
воробей,
снова, глупая,
колотится в груди…
1972
«Когда-то, в ревностной обиде…»
Когда-то, в ревностной обиде
просил судьбу свою в ночи:
«Не разлучи меня с любимой –
то жизнь моя.
Не разлучи».
Прошли года. Но с прежней болью
душа в нелегкий час кричит:
«Не разлучи, судьба, с любовью.
Уж лучше с жизнью разлучи…»
1972
Гроза
Начала она ретиво!
Ох, и впрямь была грозна…
Будто яблоко в крапиву,
в тучи
падала
луна!
Разгремелась торопливо,
прибивая лист и пыль.
И сырою плёткой ливня
ветер
травушку лупил…
Вечер посерел, намок.
В избах закрывали окна.
Думали – на долгий срок,
а гроза –
уже далёко.
Укатилась вмиг за реку –
где он, ливень,
где он, гром? –
как разбитая телега,
через кочки
напролом!
1972
«Тоскуя о медленном лете…»
Тоскуя о медленном лете,
вдыхая февральский мороз,
в который я раз не ответил
себе на давнишний вопрос.
Что счастье?
Ответь, в самом деле:
тревога и ветер в груди?
Шаги сквозь дожди и метели?
Иль вон – огонёк впереди?..
1972
Небо
Заявится лето внезапно,
на ветках листва запоёт.
Земли высыхающей запах
встревожит дыханье твоё.
И вспомнится: было уж это.
Но память, что бродит в душе,
о днях прошлогоднего лета
тебя не тревожит уже.
Что память! Её кладовые –
огромный, но все же архив.
А здесь и травинки живые,
и птицы, и ветра прилив!
Ты выйдешь побыть на народе
и, в очередь встав у ларька,
увидишь: в огромной свободе
летят над тобой облака.
Сияет лучисто и юно,
и блеск этот неудержим,
зелёное солнце июня
над городом белым твоим.
Ты купишь газеты и хлеба
буханку: просила жена.
Но этого ясного неба
ужалит тебя глубина.
И всё обновленье природы
закружит тебя, мельтеша.
Пьянящим желаньем свободы
на миг захлестнётся душа!
1972
Ветер с Волги
Упругими рывками
летит, рождая шум.
Строкою
заарканю!
Но разве удержу?
Посланец дальних бурь
и волн ревущих спутник,
тугие ветви спутай!
Клони на Волге буй!
Да, тишина нужна,
но, видно, в том и счастье,
что вскоре
по ненастью
соскучится душа.
Чтоб сердце в ходе дней
постоя не просило,
гуди
в крови моей,
ветров шальная сила!
На склоне дней моих,
когда сомкнутся веки,
пусть скажут:
«Да, он стих…
Но стих,