Думала Хаоса дочь о коварстве подспудно,

В жизнь воплощая чудовищный пагубный план:

159

Снова вступила в супружество нравная Гея,

Страшного Тартара выбрала смело в мужья,

И родила великана с ногами от змея,

Так в подземелье поспешно возникла семья.

С рёвом дитя поднялось на поверхность из чрева,

Дикими звуками был весь Олимп оглушён,

Слышались в голосе ноты свирепого гнева,

Грозное имя чудовищу дали – Тифон.

160

От сотрясенья осыпались многие горы,

Стали глубокими ямами монстра следы,

Звери от страха попрятались в тёмные норы,

Не ожидали Крониды ужасной беды!

В сильном волненье смотрел Повелитель небесный,

Как приближался неспешно к дворцу великан:

«Боги Олимпа! К нам движется монстр неизвестный,

Тенью огромной своей он закрыл много стран!»

161

«Это творение Геи и Тартара, видно!

Хаоса дочь вышла замуж! – сказал Аполлон. —

Скоро объявится в мире подлунном Эхидна,

Чьим мужем станет идущий к нам страшный Тифон!

Выжжено всё позади, нет «элид и аркадий»,

Ворог стоит на змеиных ногах выше гор.

Мощные руки простёр он на тысячу стадий,

Тело его не охватит внимательный взор!»

162

«Что же он хочет, скажи, прорицатель дельфийский?»

«Свергнуть с великого трона тебя, Властелин!»

«Хочет чудовище влезть на престол олимпийский?

Все удалитесь! С Тифоном я справлюсь один!»

Боги умчались в Египет, оставив вершину,

Женщины скрылись надёжно в Атласских горах,

Зевс удивился, узрив на Олимпе Афину,

Та объяснила тирану: «Неведом мне страх!»

163

Высказал царь рассужденье своё о Тифоне,

С самым любимым потомком тревогу деля:

«Как же без дум о себе нанесённом уроне

Ужас всемирный из чрева исторгла Земля?

Верно, был прав Аполлон – Гея в сильной обиде,

Что независим я стал от капризов её,

Души умерших заставить покоить в Аиде,

И что главенствует в мире веленье моё!

164

Что в Ойкумене случится при смене тирана?

Рухнет Олимп, сгинет весь человеческий род,

Будет владыкой чудовище с мозгом барана,

К полному краху свершится крутой поворот…»

«Добрый отец, посмотри поскорей на Тифона!

В перьях огромных и страшных широкая грудь,

Он головой человечьей достиг небосклона,

А вместо пальцев – драконы – змеиная суть!»

165

«Вижу я, дочь, как идёт иль ползёт это чудо,

Всё выжигает, ломает Тифон на пути,

Так от Олимпа останется жалкая груда —

У автохтонов Земли наш закон не в чести!

Время для молний пришло, дорогая Паллада,

Надо «проверить» скорей претендента на трон,

Скоро весь мир не узрим из-за дыма и чада —

Скроется в этой густой пелене Геликон!»

166

Первый огонь полетел в бесколенные ноги,

Но наступающий враг вмиг закрылся рукой,

Через мгновенье узрили великие боги —

Пользы от пущенной молнии нет никакой!

«Молнии пробуй метать ты не только десницей —

Знаю давно, у меня оберукий отец!

Ты поразишь монстра огненных стрел вереницей,

Бей же по пальцам «драконьим», могучий боец!»

167

Метеоритами молнии били в Тифона,

Пальцы пришельца сгорали, как хвоя в костре.

Вздрогнуло дымное небо от дикого стона,

И пошатнулся дворец на священной горе!

Взвыло чудовище, и поразилась Паллада:

«Слышен лай псов, львиный рык, рёв свирепых быков,

Словно пред нами не монстр, а звериное стадо,

Быстро бегущее к нам средь седых облаков!»

168

Стал окунать автохтон руки в тёплое море,

Чтобы в воде унималась острейшая боль.

Радости блеск появился в божественном взоре —

Зевс исполнял превосходно защитника роль!

Дева отцу подсказала: «Бей чудище в шею! —

Кожа на ней, повелитель, должна быть тонка!

Монстра сразив, вразумишь ты капризную Гею,

К мести жестокой остынет Земля на века!»

169

Необычайная злость охватила Тифона,

Он попытался руками разрушить дворец,

И, над Олимпом согнувшийся в позе поклона,

Видел правленья богов неизбежный конец…