Через несколько дней после встречи с Мираксом Михайловичем, я зашёл к родителям, мама была дома, а отец как раз уехал к себе в аэроклуб в Лисий нос. Мама, конечно, заметила моё состояние и настояла на том, чтобы я рассказал ей что случилось. Я рассказал ей всё как есть с условием, что отец не будет об этом знать. Мама даже не могла поверить, что такое возможно и, конечно была возмущена, но людей их поколения очень трудно было чем-то удивить, они через всё прошли, видели и не такое. Она успокоила меня и сказала, что всё наладится и с трудностями нужно бороться, а не падать духом. После этого я как-то успокоился и продолжал работать, в молодости раны, в том числе и душевные, заживают быстрее.

Была уже середина октября и вдруг мама звонит мне домой и говорит, что через три дня мне нужно быть в Москве, я записан на приём к министру среднего и высшего технического образования СССР по моему вопросу. Я, конечно, сразу поехал к маме, чтобы выяснить всё подробнее, не понимая пока что происходит.

Она рассказала мне то, о чём никогда до этого не рассказывала, и вообще в нашей семье никогда об этом не было никаких разговоров, и я об этом ничего не знал.

Вплоть до начала Великой Отечественной войны 1941 года мама училась в 175 школе в Старопименском переулке – это между улицей Горького (сейчас Тверская) и Малой Дмитровкой. В сорок первом году они заканчивали десятый класс, и война началась прямо после выпускного вечера. Соседний со Старопименским был Дегтярный переулок, где находилась наша квартира и где я родился. Школа была не совсем обычной, в ней учились дети политических деятелей, дипломатов, видных ученых того времени, а так же туда брали самых лучших учеников отличников из соседних школ в числе которых и была моя мама. В этой школе учился даже Василий Сталин, но он окончил её на три года раньше.

Достаточно сказать, что мама училась в одном классе с

дочерью Маленкова Волей, сыном Берия Серго или Сергеем, как его все называли, а так же Алексеем Микояном, третьим, средним сыном Анастаса Ивановича Микояна, у которого было пять сыновей. Мама рассказывала, что класс был образцовый, все учились очень хорошо, дружили и, главное, что никто не выделялся, все были на равных, несмотря на положение родителей. По воспоминаниям мамы особенной скромностью и воспитанностью отличался Серго Берия.

После войны и в последующие годы почти все связи бывших одноклассников растерялись, однако, с Алексеем Анастасовичем, связь осталась, они иногда разговаривали по телефону и даже встречались в семидесятые годы, когда он приезжал в Ленинград в командировку по служебным делам, но об этом никто не знал, кроме отца. В то время Алексей Анастасович уже был заслуженным военным лётчиком, прошедшим войну, командующим воздушной армией, генерал-лейтенантом авиации, и мама решила обратиться к нему, как единственному, кто мог помочь разобраться в том, что произошло со мной.

В этот же день я поехал в штаб и выпросил у командира эскадрильи два выходных «по семейным обстоятельствам», конечно не уточняя зачем. Получив выходные, поехал на Московский вокзал и взял билет на поезд «Красная стрела», который прибывает в Москву в восемь часов утра в назначенный мне день, а в девять утра меня должны были встретить на Ленинградском вокзале столицы. На своём новеньком ВАЗ-21011, который приобрёл совсем недавно, я справился с делами за один день, ведь о пробках в городе тогда ещё ничего не знали. Машина была для меня необходимостью, ведь добираться на работу от дома на городском транспорте более полутора часов, а ночью из-за разводки мостов вообще невозможно.