Поезд прибыл в Москву строго по расписанию. Я вышел на Комсомольскую площадь. К девяти часам за мной должна была подъехать чёрная «Волга» с военными номерами на стоянку напротив Ленинградского вокзала. В то время машин даже в Москве было не так уж много, тем более с военными номерами и я стоял, поглядывая на привокзальную площадь. Ровно в девять подъехала та самая «Волга» прямо к зданию вокзала, где я ожидал. Наверное, водитель меня заметил, ведь я был в форме и поэтому выделялся среди других. Я подошёл к машине и водитель военнослужащий, спросил: «Владимир?» и, не дожидаясь ответа, сказал: «Садитесь, командир, едем!». Он сам узнал меня, видимо ему сказали, что я буду в лётной форме.

Мы поехали в центр. Мне ещё никогда в жизни не приходилось ездить на такой шикарной машине, тем более по Москве. Водитель лихо несся по улицам, после Ленинграда было непривычно много машин. Вот мы уже на Арбате, подъехали к Главному штабу вооружённых сил СССР. Проехали через шлагбаум, водитель поставил машину рядом с другими такими же похожими как близнецы авто. «Придётся подождать минут десять, приехали раньше, Алексей Анастасович скоро подойдёт» – сказал водитель. Мы вышли из машины, чтобы немного размяться пока идёт время. Скоро я увидел генерала, быстро идущего в нашем направлении, и, конечно, узнал в нём Микояна. Алексей Анастасович подошёл, поздоровался со мной за руку и слегка обнял меня. «Поехали» – сказал он, садясь в машину на переднее сиденье: «Нельзя опаздывать, нам назначено на одиннадцать часов».

Пока мы ехали, Алексей Анастасович объяснил, что он уже по телефону ознакомил министра с моим вопросом и у меня будет всего пять минут, чтобы доложить и получить решение. Всё происходило, как во сне, так, что сейчас, вспоминая, не могу припомнить некоторые подробности этого дня. Подъехали, зашли в здание, прошли какими-то коридорами, поднялись в приёмную министра. В приёмной Алексей Анастасович взял у секретарши лист бумаги и сказал мне, чтобы я написал рапорт на имя начальника Академии Васина, о переводе меня с заочного отделения на командный факультет, а сам зашёл в кабинет к министру.

Через несколько минут он вышел из кабинета и сказал, чтобы я проходил, а сам остался в приёмной. Я с рапортом в руке зашел и начал докладывать по всей форме, но министр прервал меня: «Проходи, командир, присаживайся. Я в курсе твоего дела. Давай сюда рапорт». Он взял рапорт, прочитал его и неожиданно спросил: «Так на какой курс ты хочешь переводиться?» Вопрос был совершенно неожиданным, я знал, что переводят на командный факультет с любого курса только на первый, но не растерялся и сказал: «На заочном отделении я учусь на втором, значит, наверное, на второй». Министр что-то красной ручкой написал в левом верхнем углу моего рапорта. Затем он подошёл ко мне отдал бумагу, пожал руку и сказал: «Учись, командир, желаю тебе успехов в учебе и в лётной работе». Я сказал спасибо и вышел в приёмную. На рапорте красными чернилами было написано: «Васину. Принять на второй курс командного факультета», и размашистая подпись.

Уже в машине Алексей Анастасович сказал: «Да, Володя, хватает у нас в стране ещё идиотов, которых заставь богу молиться, они лоб расшибут». Мой поезд «Красная стрела» в Ленинград отправлялся только вечером, и я попросил высадить меня в центре на улице Горького, чтобы погулять по местам моего детства, посмотреть на наш балкончик на третьем этаже в Дегтярном переулке дом пять, квартира пять. Мы расстались с Алексеем Анастасовичем, он от души пожелал мне всего самого лучшего и удачи. Больше я его никогда не видел, а 1986 году не выдержало сердце, и он скоропостижно скончался от обширного инфаркта.