В итоге он сдался и просто забыл.

Кофе остыл, и последний глоток оказался противным.

Поморщившись, он взглянул в окно, выходившее во двор. Его внимание привлекла распахнутая дверь в дровяник. Неужели он забыл ее закрыть?

«Но может, ее распахнуло ветром, – подумал он, всматриваясь в серую полутьму проема, откуда выглядывал угол ящика. – А крючок тоже ветром открыло?»

Но последняя мысль показалась ему уже неинтересной.

Он осматривал двор, вновь и вновь возвращаясь взглядом к дверному порталу с ящиком.

«Что же там?» – но эта мысль принесла с собой то противное и липкое, что он почувствовал, пробудившись от уже забытого сна.

Неприятная дрожь пробежала по всему телу, заставив отвести взгляд от окна.

– Ладно, я до тебя еще доберусь, – проговорил он и отправился в свою спальню.

Одевшись, он распаковал свои вещи.

Поставил на стол компьютер и подключил его. Но в системном блоке не раздалось привычного шуршания вентиляторов, и монитор не загорелся.

– Черт, до сих пор света нет, – плюнул в сердцах Антон и продолжил разбирать коробки.

Он выложил папки с бумагами и разложил их по ящикам. Папку с надписью «НАРАБОТКИ» положил справа от монитора. Расставил на краю стола словари и справочники, так необходимые ему в работе. Старый и потрепанный уже словарь синонимов, доставшийся ему в качестве приза за лучшую новеллу в жанре «драма», по мнению сайта «Писатели», лег по правую руку. Этот словарь он считал самым ценным инструментом в своем деле, потому что часто грешил повторениями. Рядом с ним встала рамка с фотографией жены, черно-белая копия которой была на гранитной плите.

И оглядев рабочее место сел за стол.

Монитор пришлось сдвинуть левее, так как он своими габаритами ощутимо загораживал обзор из окна. А то, что он видел на улице – ему нравилось.

Через не асфальтированную, покрытую большими (и явно глубокими) лужами дорогу находился не возделанный участок, огороженный забором из тонкого штакетника. За ним проглядывалась гладь пруда. А дальше стоял лес.

Глядя на этот пейзаж, Антон представил себе, что его дом находится далеко за чертой города, что до ближайшего поселения несколько километров. И эта тишина, и это место принадлежат только ему.

Место, где можно добиться творческого уединения, и писать, не боясь, что тебя побеспокоят. А не это ли главное в жизни мечтающего писателя?

– Что ж, может быть здесь я действительно вернусь на арену беллетристики. И как знать, – он усмехнулся, – может я создам бестселлер.

Заметив движение на дороге, он вновь выглянул в окно.

Серую картину дня разбавили пятеро ребят, бегавших в сапогах по лужам. Они громко смеялись и о чем-то переговаривались. Один из мальчиков взглянул в его сторону и замер. Его губы что-то прошептали, и теперь уже пять пар глаз смотрели на его дом.

Антон встал из-за стола и отошел в сторону.

Что-то знакомое показалось ему в их поведении. А может и в них самих. Но в этом городе он никого не мог знать, – слишком много прошло времени.

24 года.

И все же его память подернулась мутной и тяжелой пеленой, под которой что-то было. И это что-то ощутимой тяжестью осело в его груди. Он подумал о сегодняшнем сне, о его возможной связи…

Связи с чем? С этими ребятами?

Но ответов он не знал. А память продолжала молчать, терзая его мнимыми чувствами, отголосками забытого эха.

Пришла головная боль. В глазах потемнело, и Антон сел на кровать, сжимая виски ладонями. И так всегда: любая попытка вспомнить далекое прошлое, и мозг говорит хватит.

«Но что же, черт возьми, они могли мне напомнить?» – но он уже не хотел этого знать.

Гоня все мысли прочь, он пытался успокоится. И когда боль ушла, он взглянул на окно и прислушался.