А я задумалась. Выходит, следователь и впрямь настоящий.

– Так что он от вас хотел? – сообразив, что отвечать я не спешу, повторил детектив.

– У следствия возникли сомнения в том, что смерть моего мужа была случайной, – вздохнула я.

– И что именно смущает?

– Этого, к сожалению, мне сообщить не потрудились, – пожала я плечами.

– Что ж, – произнес Егор Всеволодович, задумавшись, – насколько я понимаю, странности в вашей жизни стали происходить уже после смерти мужа. Вполне логично предположить, что эти события как-то связаны между собой. Думаю, стоит узнать об аварии чуть подробнее.

В целом я не возражала. Гонорар детективу был оплачен, и хотелось бы видеть результат. Так как начинать все равно с чего-то нужно, почему бы тогда и не с аварии? По сути, каких-либо подробностей мне никто не сообщил, и приходилось признать: похоже, уши этой истории растут именно оттуда.

Мы оказались в столовой.

– Вас завтраком накормить? – вспомнив о гостеприимстве, предложила я.

– Нет, спасибо. А вот от кофе я бы не отказался, – улыбнулся Егор Всеволодович.

Вернувшись с кухни с двумя чашками кофе, я устроилась за столом напротив и вот тут-то мой взгляд наткнулся на предмет, нарочито небрежно материализовавшийся на скатерти, из-под руки детектива.

Это был обычный конверт. Без подписи отправителя и адресата. Но я уже догадывалась, что там внутри.

– Кажется, для вас это не неожиданность, – внимательно глядя на меня, заметил Егор Всеволодович. – В прошлый ваш визит в мой офис вы забыли упомянуть о письмах?

Естественно, он уже успел проявить любопытство, и содержимое конверта было ему хорошо известно. В настоящее время Егор Всеволодович ждал от меня разъяснений.

– Возможно, и не упомянула, – не стала я спорить. – А все остальное в моей истории вас не смутило? – с интересом взглянув на него, не удержавшись, поинтересовалась я. Отвечать он не торопился, потому, вздохнув, я продолжила:

– Письма стали приходить с конца июня. Содержание их особым разнообразием не отличается. Всегда одно и то же – дата и цифра. Письма не содержат угроз, на шантаж это мало похоже, так что, честно говоря, я теряюсь в догадках, что все это может значить… – развела я руками.

– Могу я взглянуть на остальные? – уточнил детектив.

Я не возражала.

Обнаружив каждое новое письмо, едва в него заглянув, я бросала конверт в ящик кухонного стола. Далеко ходить не нужно. Потому с письмами из кухни я вернулась довольно быстро.

Детектив не спеша разложил письма перед собой.

– Как думаете, что это может значить? – отступив на шаг и разглядывая содержимое конвертов, – произнес он.

– Не знаю. Первое письмо – вот это – я получила 27 июня. В нем указана дата, а рядом цифра 36. Следующее письмо я обнаружила в почтовом ящике 07 июля. В нем, рядом с датой, указана цифра 24. Еще одно письмо от 18 июля. Здесь стоит цифра 15. И вот сегодня еще одно письмо…

– С цифрой 6, – закончил за меня Егор Всеволодович. Подумав немного, он предположил:

– В каждом письме указана дата, соответствующая дате, когда письмо было подброшено. И с каждым новым письмом, число указанное рядом, уменьшается. Это чем-то напоминает отсчет на убывание… Если следовать данной логике, финальная дата – второе августа, – мысленно произведя в голове нехитрые вычисления, подытожил он. – Это говорит вам о чем-нибудь?

– Второго августа будет ровно шесть месяцев, как мой муж погиб в аварии, – произнесла я и отвернулась.

Егор Всеволодович, видимо, решил, что я пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями, и какое-то время сочувственно помолчал, позволяя мне успокоиться. В действительности же я сейчас испытывала досаду. Как же я раньше сама не догадалась?