Казачий дощаник скользил вперёд, зарываясь носом в волну; движимый, для многих, непостижимой силой. Наполненный ветром парус, казалось, вот-вот сорвётся с мачты или будет изорван в клочья.

Из-за небольшого скопища скал, над которыми кружили и кричали стаи птиц, показался невысокий как бы айсберг… В действительности то была приличных размеров льдина, двигающаяся против ветра. На льдине что-то чернело. «Следи за морем!» – стукнуло в висках молодого казака. Акун, указав на льдину, бросил через плечо толмачу:

– Что тама? Влезь на мачту, присмотрись!

Ногаец быстро выполнил указания казачьего писаря-лекаря. С высоты мачты, он пристально смотрел приложив ладонь козырьком ко лбу. Вот толмач взмахнул рукой и прокричал:

– Дикарь тамась. Мёртвый, кажись.

«Следи за морем!» -обжигало мозг Свенельда- «Похоже – это оно!..Чувствую оно!..» Лекарь подбежал к Москвину:

– Атаман, дозволь сплавать до льдины? Сниму несчастного…

– Стоит ли?

– Вспомни про вещего ворона. Чую – ОНО!

– Это для тебя ворон вещий… Ты ж грамотей.., а такой странный. Но ежели имеешь охоту.., бери ялик, плыви.

– *-

Лекарь и толмач добрались до льдины-айсберга на крохотной лодчонке (которая имелась на дощанике) весьма быстро. Дикарём оказалась девушка в потёртой меховой парке. Её руки и ноги были закутаны какими-то обрывками-лоскутами каких-то шкурок и пучками морских водорослей. Казалось, что туземка спит..Но сердце её не билось. «Мертва!» На груди дикарки белел овальный камешек на зеленой нити (если точнее – жилке). Вдруг по скуластому, почерневшему лицу туземки прокатилась слезинка…

– Ты видел?!? —в испуге дёрнулся всем телом казачий писарь.

– Ага!

– Что делать будем?

– Моя знает. Её нужно обмыть горячей водой и тюленьим жиром. Так делают с шаманами якутов. Может, оживёт*.

– Сие колдовство.

– Ага, но белое.

Туземку привезли на дощаник. А вечером, когда казаки причалили к берегу; обмыли найденную тёплой (почти горячей) водой и тюленьим жиром… Дикарка ожила.

– Свят, свят, свят! —крестился Вторый.

– Волшба это, -отодвигались другие служилые от воскресшей девы.

– Ну, и дальше чаво? —Москвин положил свою крепкую ладонь на рукоятку пистоля, засунутого за вытертый бархатный кушак.

– Бог подскажет, – Акун протянул туземке чашку с рыбьей юшкой**. —Попей, – сказал он ожившей девушке.

__________________________________

*это не фантастика, известно, что индийские йоги могут останавливать сердце и находиться в таком состоянии более двух недель… Разумеется, нечто подобное могли совершать самые искусные шаманы (колдуны, знахари) других народов.

**юшка – основное значение слова «юшка» – уха, то есть наваристый рыбный суп. Его называют также «юха» или «ушица»; здесь слово употреблено – как рыбный бульон.

– 4-

Следующее утро случилось золотистое и прозрачное, всё в солнечных бликах и всплесках ласкового восточного ветерка. Вокруг зеленела низкорослая тайга. Красиво пели лесные птицы. Воскресшая чудесным образом юная корячка, это была она – смелая и непокорная дочь шамана, о которой рассказывалось в начале этого повествования, долго лежала на постели из веток стланика, закрыв глаза и боясь даже шевельнуться, чтобы не спугнуть то удивительное чувство радости жизни, охватившее её. «Сегодня будет ласковый день, весь в брызгах солёной морской воды, освещённый добрыми лучами солнца…» Дикарка чувствовала – на неё кто-то смотрит и притворялась спящей: «Скоро я доберусь до родных земель, увижу отца – знаменитого шамана, ученика великого кудесника северных земель Видящего Духов Днём. Бледнолицые чужаки доставят меня к отцу на своей большой крылатой лодке. Всё будет хорошо! Очень хорошо – я знаю!»