— Что-то типа того, — ответила я, понимая, что сейчас явно было не то место и время, чтобы давать развернутый ответ.

Мы несколько секунд неловко помолчали, и я поторопилась увести тему на безопасную территорию.

— Как добралась?

— С комфортом. Давно здесь не была, а маршруты и кое-какие места до сих пор хорошо помню. Боялась, что потеряюсь. Но как видишь, — мама пожала плечами.

— Хорошо. Что будем делать? Пойдем гулять или где-то перекусим?

— Я бы перекусила. Сегодня очень жарко, заодно хочется и освежиться.

— Тут рядом есть неплохое заведение, что скажешь?

— Идем.

— Ты в отеле остановилась?

— Да. На пару дней.

До кафе мы шли молча, отчего возникло ощущение неловкости. Чего-то подобного я и ожидала, поэтому застигнутой себя врасплох не считала. Встреча с прошлым в моем случаи не могла пройти легко и приятно.

Когда мы расположились на террасе, украшенной большими каменными вазонами с цветами, нам тут же принесли меню и предложили заказать напитки. Мы не отказались.

Рассматривая как солнечные лучи красивыми ровными полосами украсили широкие насыщенно-зеленые листья цветов, я старалась привыкнуть к тому странному ощущению, что возникло у меня с момента встречи с матерью. Я опасалась, что снова окажусь под водой, захваченная новым штормом, который утащит на дно. Но этого не произошло. Часть страхов оказалась напрасной, и они это поняли, поэтому быстро отступили в тень.

— Ты всё еще играешься со своим именем? — вдруг спросила меня мать.

Тон ее голоса прозвучал буднично, но судя по тому, с каким чувством она перелистывала страницы меню, этот вопрос ее волновал.

— Играюсь?

— Да, Рит, играешься.

— Я его просто изменила. Вот и всё.

— Чем тебе прошлое не угодило? Рита, Маргарита. Звучит красиво и благородно. А Маня, — она наморщила носа, будто вдруг почувствовала неприятный запах, — оно тебе совсем не подходит и звучит просто.

— Не Маня, а Мария. Ты думаешь, что оно мне не подходит только потому, что привыкла к другому имени, — терпеливо разъяснила я ситуацию.

— Маня или Мария, не имеет значения, — парировала мама и продолжила листать меню.

Такую острую реакцию я пыталась самой себе объяснить тем, что мама всегда была вспыльчивой. Плюс не каждый день твой ребенок принимает такое далеко необыденное решение. Но я не могла избавиться от навязчивого чувства, что существовала еще одна причина, которую никак не получалось рассмотреть. Она всё время ускользала и не оставляла ни одной хлебной крошки, которая помогла бы мне ее отыскать.

Когда я ехала на эту встречу, всё равно где-то глубоко в душе лелеяла надежду, что сумею наконец-то открыться матери и обо всем ей рассказать. По прошествию стольких лет и методичной работы с психотерапевтом я уже не так панически боялась затронуть тему насилия. Мне удалось дотянуться до нее и вытащить из надежного укрытия, окруженного воображаемыми скалами. Но глядя сейчас на мать, слушая ее интонации я осознала, что не хочу ничего объяснить. Не из-за страха и отсутствия возможности заставить свой язык произнести всё то, что так долго хранила в себе. А из-за понимания, что это бессмысленно. Ничего ровным счетом не изменилось. Кроме вполне природных изменений, я стала старше, а у мамы прибавилось морщин вокруг глаз и рта.

— Для меня имеет, — тихо, но твердо ответила я.

— Ты для меня всё равно останешься Ритой, потому что это имя для тебя выбрала именно я.

— Ты? А были предложены еще какие-то варианты? — поинтересовалась я.

— Были, — нехотя ответила мать, спрятав взгляд в меню, но я видела, что ее глаза не двигались. Она ничего не читала.

— Например?

— Твой отец настаивал на имени Маша, — пробормотала она.