Когда я наконец вышла из метро, как обычно, глубоко вздохнула и улыбнулась самой себе. Этот маленький рутинный экзамен в очередной раз удалось благополучно сдать.

С мамой мы должны были встретиться в центре у фонтана. Позабыв уже о метро, я старалась угомонить свое бешено бьющиеся сердце. Стараясь немного сбавить скорость шага, я то сжимала, то разжимала пальцы, ощущая, как мощные удары сердца эхом отдавались где-то в области затылка.

Когда в толпе снующих людей я заметила знакомую фигуру, мне вдруг стало понятно, что именно на протяжении всего этого утра вызывало прилив тревоги. Безусловно, встреча. Здесь всё неизменно. Но не с матерью, а со своим прошлым, что она воплощала. С тем прошлым, от которого я в свое время трусливо убежала, но на тот момент оно являлось нынешним. Я давно перестала быть той девочкой Ритой, которая с поразительной изобретательностью устраивала пакости своему… Нет, о нем я вообще запретила себе думать. В общем, не было уже никакой девочки Риты. От нее ничего не осталось, кроме густой рыжей гривы. И главная проблема заключалась в том, что мать об этом ничего не знала. А это следовало сразу же обозначить, иначе наша встреча рисковала закончиться, так толком и не начавшись.

Мама тоже меня заметила, когда расстояние между нами сократилось уже до нескольких десятков шагов. Она широко улыбнулась и поспешила ко мне навстречу. Я решила, что это уже было неплохим для нас стартом.

Заметив распахнутые объятия, я затаила дыхание и приказала себе терпеливо их пережить. Это всего лишь несколько секунд, не больше. Да и, в конце концов, это же моя мама. Разве на ее объятия я должна отреагировать так же резко, как и на любые другие? Ответа на этот вопрос у меня не было, зато возникла возможность его наконец-то получить.

— Рита, — выдохнула мама мне куда-то в висок и крепко обняла. Так крепко, что мне почти стало нечем дышать.

Я уже давно не слышала этого имени. Оно перестало быть моим. Превратилось в неудобную жесткую обувь, которая раздирала ноги в мясо, поэтому я просто избавилась от него. Выбросила и приобрела новую пару из мягкой ткани, которая больше не причиняла мне вреда.

Как-то во время очередного редкого телефонного разговора я попыталась объяснить матери, чтобы она больше не обращалась ко мне с этим именем. Но мать лишь отмахнулась и что-то сказала про дурацкую моду и банальные подростковые капризы.

Я давно перестала быть подростком, а второе имя по-прежнему числилось на всех моих документах. В них я записана как Мария. Для Лили я уже стала Марусей и только. Для ребят из проекта — Манон. У нас одни мальчики, поэтому на что-то изящное или девчачье я даже и не рассчитывала.

Наши объятия с матерью затянулись. Возникло уже знакомое чувство дискомфорта. Оно раскалённым гвоздем застряло где-то в области солнечного сплетения. Затем длинной тонкой паутиной расползлось вдоль всего тела, грозясь расплавить изнутри своим жаром. Мне нужно было вернуться в пределы своего личного пространства. Это моя зона безопасности.

Пришлось легонько оттолкнуть маму и отступить на шаг назад. Моя реакция на ее близость оказалась ровно такой же, как и на любого другого человека, которого я более-менее знала. Ей это, конечно же, не понравилось. Я по взгляду поняла, но никаких претензий озвучено не было.

— Как ты похорошела, — она внимательно посмотрела на меня. — Настоящая красавица! А почему в перчатках? Новый молодежный тренд?

Я мельком глянула на свои руки. Тонкие перчатки нежно-фиалкового цвета были моим новым приобретением. Я их связала совсем недавно, стремясь сделать их тонкими, чтобы в теплую погоду не испытывать никаких неудобство. Всегда старалась вязать так, чтобы каждая пара хорошо сочеталась с моим скромным гардеробом.