И вдруг случилось неожиданное – не мы наткнулись на похитителей, а они на нас. Шума не услышали, рядом работала насосная станция, которая прекрасно маскировала большую часть звуков.

Мы буквально столкнулись лбами. Это были какие-то уроды в масках и черных балахонах. На мгновение, меня посетила догадка – кто именно перед нами… Дальше стало совсем не до этого.

Их было четверо, тот, что шел третьим, тащил на плече что-то, завернутое в черное. Смахивало на худое человеческое тело. Выглядело так, будто они заблудились и теперь спешно возвращались назад.

– Э-э… – крикнул кто-то из них. – С дороги!

– Пусти… Пусти. Ы-ы-ы! – раздался приглушенный голос из свертка. Внутри был живой ребенок!

Мы, без всяких раздумий налетели на них, словно ураган на побережье. Никого другого тут быть не могло, тем более в такое время. И к тому же очевидно – похищенный ребенок у них!

– Сука! Девочку вернули! – заорал я, поднимая обрез.

– Че?!

Разговора тут просто не получилось бы. Обстановка не та. Да и мы в меньшинстве…


Грек, используя фактор неожиданности, выстрелил в ближайшего отморозка. По туннелям разлетелся сухой, почти оглушительный звук выстрела. Человек в маске вскрикнул, согнулся пополам и рухнул в воду. Тот, что стоял за ним, тоже оказался вооружен. Кажется, шокером.

Полыхнула яркая вспышка. Грек охнул, попытался отпрыгнуть – я потерял его из вида.

Осознав, что нужно действовать радикально, я решительно выжал спусковой крючок. Выстрела не последовало, только сухой щелчок.

Осечка!

Выругался. Дерьмо, а не обрез.

Тут же переключившись на другой ствол, я снова выжал спуск.

На этот раз оглушительно грохнуло. Мелкой дробью противника с шокером буквально сбило с ног. Все окутало белым облаком порохового дыма.

Я даже закашлялся. Перехватил обрез за ствол, собираясь использовать его как короткую биту, но тут с их стороны громыхнуло. У противника тоже были огнестрелы…

Куда попало, не знаю – сложно было что-то разглядеть. Мало того, что фонарь Грека теперь валялся где-то в воде, освещая воду и часть стены, так еще и самого Грека нигде не было видно. Туннель в этом месте был выполнен в виде буквы «Г». Фонари противников тоже хаотично скакали по стенам, еще больше осложняя обстановку – получилась полная неразбериха.

Что-то промелькнуло, бросилось мне под ноги, я едва не упал. Ударил с размаху рукоятью обреза. В лицо брызнуло теплым. На мгновение остолбенев, я заревел словно бык, оттолкнул тело, размахнулся и ударил по нему прикладом обреза. Потом еще раз.

Рядом снова громыхнуло – в дыму ничего не понять.

Отпрыгнул в сторону, едва не поскользнулся на водорослях.

А потом я увидел Грека. На него как раз упал луч света, осветив более чем хорошо. Мой друг лежал, привалившись спиной к стене, одной рукой держался за кровавую рану на животе, а другой пытался нащупать пистолет.

– Грек! – я сунулся к нему, но рядом повторно прогремел выстрел. В ухе зазвенело, я рванул влево, но поскользнулся на мокром бетоне, снова едва не упал.

– Твари! Вам конец! – крикнул кто-то из врагов.

На меня снова что-то навалилось, тяжело ударило по плечу. Как обычно, боли я не почувствовал. Упав на спину, я оттолкнул урода ногой так, что тот жестко отлетел к стене. Кто-то зарычал.

На меня бросился еще один с черной дубинкой в руках. Вертел он ей так быстро, что я сразу же понял – передо мной кто-то из бойцов ближнего боя.

– Беги, Макс! – захрипел Грек, все-таки подобрав свой пистолет. Трясущейся рукой он поднял ствол, дважды выстрелил в противника.

Раздался полный боли крик… Всплески. Шум.

Какая-то неразбериха.

Грек снова выстрелил.