– Откуда знаешь? Испытывал на себе? – с укором спросила Варя.

Впрочем, голос её стал мягче. Она почувствовала облегчение от мысли, что срезанные растения не могут причинить серьёзный вред тому, кто на них покусился.

Эрвин не ответил. Продолжал с убитым видом исследовать грядку.

– Да не расстраивайся ты так, – подбодрила Варя. – Того, кто срезал твои Чукусы, и так постигнет возмездие в виде головной боли. А ты новые навыращиваешь. Хотя я бы тебе не советовала.

– Да, надеюсь, вскоре черенки дадут боковые побеги и те успеют вырасти до того, как у меня кончатся запасы препарата. Но не в том дело.

– А в чём?

– Понимаешь, всё ж таки сок недозрелых Чукусов достаточно ядовит. В сочетании с некоторыми другими компонентами превращается в крайне опасное вещество. Боюсь, если кто-то некомпетентный начнёт с ним экспериментировать, это может закончиться плохо.

– Ну, экспериментатор, насколько я знаю, здесь, в резиденции, имеется только один. Так что не переживай. Хотя вычислить, кто посрезал твои растения и, главное, для чего, не помешало бы.

– Думаю всё-таки это Адриан.

– А раньше он совершал набеги на твои посадки?

– Нет. Но много раз грозился это сделать, если я не возьмусь за ум, – с горьким сарказмом ответил Эрвин. И спародировал голос брата: – Брось ты эти свои цветочки. Стань, наконец, мужиком.

Вот оно – нужное для Вари настроение.

– А тебе не хотелось когда-нибудь доказать Адриану, что одно другому не мешает? Что можно любить растения, быть заядлым ботаником, но при этом и со шпагой управляться не хуже, чем секатором.

– Иногда хотелось, но… понимаешь, не моё это.

– Но ведь до семи лет тебе нравилось фехтование. Я слышала, ты выигрывал поединки. Становился даже победителем турниров среди сверстников. Почему потом резко переменился? Что произошло?

Эрвин отвернулся от Вари. Было заметно – не хочет отвечать на вопрос.

– Это правда? То, что про тебя рассказывают? – проявила настойчивость Варвара, но старалась говорить мягко. – Ты жертва своего же эксперимента?

Принц присел на корточки и начал внимательно изучать срез одного из Чукусов, игнорируя вопрос. Похоже, воспоминания о событиях двадцатилетней давности до сих пор были очень болезненными.

– Извини, – Варя тоже опустилась на корточки. – Я понимаю. Это нелегко потерять себя. Не можешь понять, какой ты на самом деле: такой, какой был до эксперимента, или такой, какой стал после?

Эрвин вдруг оторвался от созерцания черенка и посмотрел на Варю с лёгкой улыбкой.

– Юнивеция, ты добрая, – мягко сказал он. – Но психолог из тебя никакой.

– Почему? – смутилась Варвара.

– Я себя не терял. Я всегда был таким – застенчивым заучкой-ботаником. Хотя, вот что ты верно заметила, иногда очень хочется кое-кому корону с головы снять.

– Подожди. Как – всегда был ботаником? Адриан говорит, что когда вы были детьми, ты ещё фору мог ему дать по отчаянности.

– Много твой Адриан знает.

Ответ Эрвина Варю обескуражил. Получается, кто-то из братьев лжёт.

– Это сложно объяснить, – заметив замешательство собеседницы, произнёс принц.

– Что сложно объяснить? – в недоумении переспросила Варвара.

– То, что произошло, когда мне было семь. Понимаешь, то, что случилось на самом деле и то, как это событие восприняли окружающие, не одно и то же.

Варя покачала головой. Понять Эрвина было чем дальше, тем сложнее.

– Я тогда попытался объяснить, но мне никто не поверил.

– Но причина произошедшего в том, что ты протестировал на себе какой-то препарат? Ведь так?

– Да. Только вот результат был совсем не тот, на который рассчитывал, – грустно произнёс принц. Он поднялся на ноги и начал мерить проход между грядками шагами. – Совсем не тот.