Факсимильная машина выбросила дагер супругов Кинн, и сомнений не осталось. Конечно, Рейс назначил экспертизу, но и без нее сходство с Эрнстом и Кейтлин Кинг было неоспоримо.

Вот так – потяни за одну тоненькую ниточку… А ведь казалось, что название улицы прочитать невозможно. Одна крохотная ошибка в работе германской разведки… Или это вовсе не ошибка?

Еще днем полковник выяснил, что Кинг для предстоящих родов оплатил жене отдельную палату в родильном отделении Лондонского госпиталя, в то время как семье Кинг такая роскошь была не по средствам – Кейтлин уже несколько месяцев не работала, а заработок ее мужа едва позволял сводить концы с концами. Зачем им потребовалась отдельная палата? Все очень просто: потому что во время родов можно определить национальность любой женщины. Роженицы кричат на родном языке, на диалекте той местности, где родились.

И хотя подтверждений, что супруги Кинг немцы, вполне хватало и без того, Рейс все равно распорядился, чтобы из Лондонского госпиталя сообщили о поступлении миссис Кинг, когда подойдет срок. Ну и дал указания агентам прибыть туда к началу родов. Отдельная палата играла ему на руку.

Это еще не твердое доказательство причастности Аллена к работе на немцев, но твердых доказательств от Рейса никто и не требовал. Бейнс задумал хитрую игру: если Аллен чист, это Бейнсу ничем не грозит; если он немецкий шпион, через него в Берлин пойдет та информация, которую Великобритания сочтет нужным туда передать. И этой информации кайзер поверит скорей, чем полученной официальным путем. Однако что-то подсказывало полковнику, что игра уже идет, а его включили в нее для перестраховки, – всем известна его репутация педанта, подозревающего всех и вся…

Рейс оторвал секретаря от распечатки телетайпограммы и велел посмотреть, включена ли аналитическая машина Темз-хаус, – кодеры МИ5 не отличались немецкой педантичностью. Надо сказать, Аллену неплохо удавалось походить на типичного английского кодера. И хотя светлые волосы теперь ценились в рейхе выше, чем светлые головы, внешне он скорее напоминал англичанина, чем арийца. Впрочем, Аллен мог и не быть немцем, его могли завербовать и здесь, в Лондоне, и в Кембридже, где он учился, и в Калькутте, где он родился и вырос (и это, разумеется, тоже подлежит тщательной проверке, но – утром).

«22 сентября сего года на углу Лоундс-стрит и Белгрейв-плейс утерян бумажник с документами на имя А. Штайна. Нашедшего просим вернуть за денежное вознаграждение». «Отдам в хорошие руки детеныша морской свинки. Ручной ехидный зверек, очень нежный».

Объявления на последней полосе газетенки «С пылу с жару», поданные агентом Второго бюро через подставных лиц, не заинтересовало МИ5, но во французском посольстве прочли их по-своему: «С 22 сентября переговоры Лондон–Берлин в тупике, кайзер хочет предметного подтверждения намерений англичан, и Британия в ближайшее время их предоставит. Операция носит название „Резон“».

От Кейт вышли довольно поздно, уложив ее, накачанную снотворным, в постель. По мнению Тони, Кира заслуживала большего, чем быть быстренько доставленной домой.

– Покатаемся? – спросил он.

Она расцвела и кивнула.

И он не меньше часа носился по опустевшим ночным улицам, задевая плечом мостовую на поворотах, подпрыгивая на трамплинах горбатых мостиков и рискуя взорвать котел сумасшедшим давлением пара. И все это время чувствовал тепло Кириного тела, прижавшегося к нему, и ее дыхание ему в затылок.

Он вылетел к Пеклу случайно: обрадовался открывшемуся вдруг широкому пространству пустыря впереди.