С. И. Карповым исследована динамика наследственного права в IX—XVI вв. Автор отмечает, что в Русской Правде отсутствовал институт наследования по завещанию в современном понимании. Право собственника имущества на передачу своих имущественных прав на случай смерти было жестко ограничено интересами общины и рода. Единственными полноправными наследниками умершего могли быть либо князь, либо дети с преимущественным правом лиц мужского пола. При этом согласно Русской Правде возможность наследования дочерьми имущества умершего отца зависела от сословия, к которому относился наследодатель.

Названный автор далее признает, что заметная демократизация наследственного права проводится в Псковской судной грамоте. В ней впервые закрепляются наследственные права восходящих и боковых родственников. Право завещать имущество теперь принадлежит не только вдове, но и жене. Наследодатель не ограничен в назначении своих наследников только узким кругом членов семьи. Псковская судная грамота предписывает составлять завещания только в письменной форме и хранить исключительно в псковском архиве, одновременно она устанавливает единый порядок наследования. При этом специальные нормы относительно наследования имущества изорника связаны не столько с наследственным правом, сколько с особенностями поземельных отношений и с необходимостью выплаты родственниками умершего изорника покруты господину.

Как признает Д. В. Мацнев, Древняя Русь в XI—XIII вв. была открыта для всех иностранцев, поэтому отсутствовала надобность в предоставлении купцам особенного, основанного на договорах права приезда. В договорах до XIV в. содержались лишь гарантии безопасного, удобного перемещения по русской территории иностранных купцов и ответственности властей за их личную и имущественную безопасность. В дошедших до нашего времени международных договорах важнейшими источниками изучения древнерусского права следует признать договоры с немцами. Обе договаривающиеся стороны стояли приблизительно на одном уровне культурного развития и правосознания. Нормы, определяющие порядок восстановления нарушенных прав, легко было согласовать, что, однако, не устраняет необходимости проведения системного анализа, чтобы определить, какое конкретно право – русское или немецкое – нашло большее отражение в той или другой статье договора.

Проведенные исследования и полученные в ходе их результаты составляют важный, но отнюдь не завершающий этап научного познания истории государства и права Древней Руси. Д. А. Кочетков справедливо признает, что хотя «о Древнерусском государстве, которое отечественные источники XI—XIII вв. называют Русью или Русской землей, а историки – Киевской или Древней Русью, написаны сотни книг и на порядок большее количество статей, развитие древнерусской государственности остается без должного внимания. Основное внимание уделяется собственно древнерусской истории: экономической, политической. В то же время причины, хронология, основные этапы и обстоятельства образования государства в восточнославянском обществе поныне остаются малоизученными. Можно сказать, что вопрос о развитии государственных институтов власти, эволюции самого государственного строя Древней Руси до сего времени открыт»[143]. Сказанное в полной мере относится к исследованиям истории правосудия как части древнерусской государственности, а также истории законодательства.

В современной российской юридической литературе отсутствуют исследования, призванные дать комплексное, системное изложение проблемы правосудия Древней Руси с учетом новейших достижений правоведения и других социальных наук, подобно работам Д. Я. Самоквасова, Н. Л. Дювернуа, М. Ф. Владимирского-Буданова, обобщившим результаты исследований российских правоведов конца XIX в. По настоящее время остаются недостаточно изученными механизм и процесс становления княжеского суда взамен общинного, конкретно-исторические причины его развития и порядок деятельности, основные этапы, пройденные судом в своем развитии, генетическая связь правосудия времен Киевского государства с правосудием Новгородской и Псковской республик и Московского государства. Весьма важно также дать углубленный анализ соотношения церковного и светского судов, степени и форм воздействия церковного суда и церкви в целом на процессы формирования и деятельности княжеского и иных светских судов, выявить позитивные и негативные результаты этого взаимодействия.