И в каких только языках не пробовало себя Слово. И много породило социальных глупостей. Но были успехи. Это когда в каком-либо народе, в носителях его языка оно находило выражение и обретало творческое могущество. Эта эстафета переходила от одного ученика-Сочинителя к другому, от народа к народу, из языка в язык.

Языки многих народов послужили развитию художественного принципа. Можно сказать, что возникала поистине всенародная «религия» (путь к Творческому Началу). Но, как уже понятно, религиозные термины изжили своё буквальное значение, Творческое Начало «выветрилось» из них, и употребляю я их лишь в силу необходимости – ради ассоциаций с прошлыми эпохами развития Творческого Начала. Религии – это музеи этапов его становления.

Но вот: случилось так, что Творческое Начало путём проб и ошибок интуитивно вышло к истокам молодого Русского Языка.

Конечно, оно развивалось и в других языках параллельно и всё более накапливало творческую мощь. Но то были узко профессиональные или специфические опыты и успехи. Цель – свободное художественное познание, Художественный Метод – была достигнута в России.

Вот почему – Русская Книга (библия), вот почему я пишу эту историю на русском языке.

Летописи и жития святых формировали душу русского языка. И самое главное – определённого рода, мечтательные сказки. Жития создали основу для авторского «я». И в летописном «Слове о полку Игореве» есть зародыш авторского «я».

Замечательная вещь это «Слово». Откуда явилось? Почему так поэтично и душевно?

Именно задушевность проникла в русский язык. Русская задушевность – это особое желание, сформированное славянским «язычеством», воспитавшим самобытное чувственное восприятие мира, память о мечте и безымянных славянских опытах сочинительства.

«Слово о полку Игореве» – символ грядущих возможностей русского языка. Вот именно: не «сказание», не «повествование», а Слово.

Моё отношение к Пушкину (Пушка – выстрел, громогласное объявление о новом этапе, всё символично) неоднозначно.

Я презираю свинячий восторг его почитателей. Паразиты-литературоведы исказили его значение.

Не Пушкин породил новый язык, а язык востребовал Пушкина, влился в него, поселился в нём. Это эстафета Творческого Начала, перешедшая в Россию с Запада. Язык, который якобы впустил (ввёл) Пушкин в поэзию и литературу, уже существовал устно. Но Пушкин, Лермонтов и Гоголь были принесены ему в жертву (развитию Творческого Начала в русском языке). И этот заряд был так велик и силён, что Пушкина словно подхватило течение и вынесло на стремнину творческого процесса.

Я бы сказал, что Пушкин «шаманил», проникая посредством «нового» языка в пространство Творческого Начала. Его творчество неосознанно, он так и не пришёл к осознанности. Но он был здесь первым, и я всё понимаю.

Когда у него было истинное наитие, когда он «шаманил», то делал открытия. И величайшее интуитивное открытие – ощущение значения языка и проектирование его будущего.

Всё это стихотворение – программа, это голос Творческого Начала, воцарившегося в русском языке.

Не нужно думать, что Пушкин осознано программировал будущее. Если бы это было так, то и творчество его было иным, не таким поверхностным и распылённым.

Пушкин – интуитивист. Наитие ещё нужно осмыслить. Если к тебе пришло вдохновение, если ты уловил космические ритмы, то это ещё не твоё вычленившееся «я», не твоё авторство, а призыв к авторству, знак авторства.

В «Пророке» прозвучал лишь призыв к творчеству. Оно становится жизненным и Авторским не столько от неосознанного наития, сколько от усвоения Художественного Метода.