Убедившись, что ни Речь Посполитая, ни Великое княжество Литовское не будут восстановлены союзниками по антинаполеоновской коалиции, с 1815 года бывший русский сенатор Михал-Клеофас Огинский перебрался жить во Флоренцию. Он получил известность и остался в истории как композитор благодаря написанным им полонезам, отличавшимся оригинальностью и характерностью. Самый известный из них называют «Полонезом Огинского», хотя сам автор назвал его «Прощанье с Родиной».

Стремясь чем-то возместить полякам за свои невыполненные обещания, Александр I не только предоставил широкую автономию Королевству Польскому, но и всячески уделял внимание и выказывал своё расположение к полякам. Однако это не могло возместить им утерянные надежды. Разуверившись в возможности реального восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года, поляки в Варшаве всё чаще стали вступать в конфликты с русской администрацией и её сторонниками в польском обществе.

Надеясь сблизить русских и поляков путём заключения браков между ними, Александр I убедил польскую (точнее литовскую) княгиню Радзивилл выйти замуж за русского генерала А. И. Чернышёва. Но затем, находясь в Петербурге, княгиня спросила государя:

– Ваше Величество, может ли женщина развестись с мужем, который ежедневно понемногу её убивает?

– Конечно, – ответил император.

– Так вот, государь, Чернышёв морит меня скукой! – сообщила княгиня и после этого преспокойно отправилась в Варшаву.

В то время, когда эпицентр польско-русских конфликтов находился в Королевстве Польском, шляхта бывших литовских земель, ставших российскими губерниями Западного и Юго-Западного краёв, продолжала считать себя насильно отделённой частью единой шляхты Речи Посполитой, и события в Королевстве Польском находили самый заинтересованный и сочувственный отклик в Литве и на Руси. Правда, не у всех хватало материальных возможностей хоть чем-то проявить такое сочувствие. А кое-кто старался просто выжить в новых условиях бытия и как-то приспособиться к ним. Общественное мнение, отражавшее точку зрения старой шляхты, неприязненно воспринимало растущее число новых российских чиновников из числа бывшей польско-литовской шляхты.

27 ноября 1815 года император даровал Королевству долгожданную конституцию. 12 декабря конституция была обнародована. Форма государственного устройства, в теории вводимая ею, укрепила убеждение в добрых намерениях Александра и в том, что Польша видится теперь чуть ли не независимым государством. Конституция считалась самой либеральной в Европе, несмотря на то, что она определяла значительные прерогативы самодержца. Российский император при вступлении на престол всякий раз должен был короноваться польским королём, что соответствовало монархическим традициям поляков. Значительные общественные группы получили право избирать и быть избранными. Расширил свои полномочия Сейм – в числе прочих он получил право принимать бюджет, за что безрезультатно боролся во времена герцогства Варшавского. Конституция гарантировала гражданские свободы (в том числе слова и печати); в гражданских и военных учреждениях занимать должности могли только поляки. «Назначение на высшие посты только соотечественников и лишение такого права иноземцев придавало стране чисто национальное обличье», – утверждала Виридианна Фишерова. Назначения на министерские должности подтвердили, что правительство будет в руках поляков, а «их испытанный патриотизм и безупречное прошлое позволяли связывать с ними определённые надежды, и народ мог только рукоплескать выбору Александра». Среди вновь назначенных были хорошо известные полякам Станислав-Костка Потоцкий, Тадеуш Мостовский, Тадеуш Матушевич, Юзеф Вельгорский, Томаш Вавжецкий, Игнацы Соболевский. Эту идиллическую картину несколько нарушала неконституционная должность императорского комиссара при правительстве, которую занял Николай Новосильцов, ярый противник автономии Королевства. Во главе армии встал великий князь Константин Павлович, брат императора, который своим поведением и импульсивностью производил на поляков отталкивающее впечатление. Наконец, Адам Чарторыйский, человек самостоятельный и независимый, не был назначен наместником вопреки всем прогнозам. Этот пост неожиданно занял Юзеф Зайончек, генерал, известный своим патриотизмом, но слывший карьеристом и фигурантом Константина и Александра, слишком ревностным исполнителем их указаний.