В принципе шейхом мог стать любой бедуин, но уже по перечисленным требованиям, предъявляемым к претенденту на это место, можно судить, что беднякам путь к власти в племени был закрыт. В большинстве случаев титулатура шейха на протяжении десятилетий, а то и столетий оставалась за одной и той же аристократической семьей. «Ни один простой член данного племени, ни иноплеменник, хотя бы он даже превосходил всех богатством и способностями, не может стать главой аширы номадов»^>96, – утверждал Ч. Доути. Благородное происхождение было важнейшей предпосылкой для выдвижения в племени.

Часто власть передавалась от отца к сыну, но в случае отсутствия у претендента необходимых данных она доставалась другому представителю знати. Так же дело обстояло с акыдом. Шейх и акыд соперничали в племени, иногда акыды захватывали и пост гражданского вождя. Внутри правящей племенной верхушки нередко шла жестокая и беспощадная борьба за власть, сопровождавшаяся интригами, убийствами, расколами племен. Личные достоинства претендента были, так сказать, идеалом. Они отнюдь не всегда определяли исход этой борьбы.

К правящей знати принадлежали также знатоки обычного права в племени^>97.

Сосредоточение важнейших общественных постов в кочевом племени в руках аристократической верхушки свидетельствовало о том, что власть теряла свои патриархальные черты. Но были ли у шейха также атрибуты классовой власти? Иными словами, не наполнялись ли его внешне патриархальные функции иным содержанием? В определенной степени – да. Несомненно, шейх служил прежде всего интересам бедуинской верхушки. Знати с его помощью доставались и лучшие пастбища, и лучшие водопои, и большая доля военной добычи. Для навязывания своей воли шейх не только использовал щедрость и личный авторитет, но и опирался на силу многочисленной родни и сторонников, на свою дружину, состоявшую из рабов и вольноотпущенников. Однако, как представляется, несмотря на явные тенденции превращения власти шейхской верхушки внутри племен во власть феодального типа, таковой в тот период она еще не стала^>98.

Для прояснения этой проблемы уместно определить, был ли в руках кочевой верхушки особый аппарат, стоявший над обществом.

«Образ правления этого общества – одновременно республиканский, аристократический и даже деспотический, не будучи точно ни одним из них, – писал К.-Ф. Вольней. – Он республиканский потому, что народ в этом обществе имеет главное влияние во всех делах и ничего не делается без согласия большинства. Он аристократический потому, что семьи шейхов обладают рядом преимуществ, которые повсюду дает сила. Наконец, он деспотический потому, что власть главного шейха безгранична и почти абсолютна. Когда шейх – человек с характером, он может пользоваться своей властью вплоть до злоупотребления; однако даже этому злоупотреблению есть довольно узкие границы. В самом деле, если шейх допустит какую-либо большую несправедливость, если, например, он убьет араба, ему будет почти невозможно избежать наказания: злоба оскорбленного ни во что поставит его титул; он подвергнется возмездию, а если не заплатит за пролитую кровь, будет неминуемо убит. Это будет сделано с легкостью, принимая во внимание его простую частную жизнь в лагере.

Если же он обременяет подданных своей суровостью, они его покидают и переходят в другое племя. Родственники пользуются его ошибками, чтобы его сместить и занять его место. Он не может использовать против них иностранное войско. Его подданные слишком легко общаются друг с другом, чтобы он мог их разделить и создать свою собственную значительную группировку. К тому же как подкупить эту группировку, если он не получает с племени никаких налогов, если большая часть его подданных вынуждена довольствоваться лишь самым необходимым и если его собственность и так довольно незначительна и уже отягощена большими расходами?»