Луп, префект Египта, попытался подавить бунт, но был разбит и заперся в Александрии. Там он обрушил месть на местных евреев, перебив многих и обратив остальных в рабство. Это была не просто месть, но необходимость: александрийские иудеи сговорились с киринейскими, которые, не сумев осадить столицу, опустошали окрестности под началом «царя» Лукуа (по Евсевию).

Император направил в Египет Марция Турбо с сухопутными и морскими силами. Тот, умелый и энергичный, ценой долгих боев подавил мятеж, воздав иудеям за их злодеяния. Вероятно, он усмирил и Кипр, где евреи разрушили Саламин и вырезали жителей. Согласно Диону, их изгнали с острова настолько, что даже потерпевшие кораблекрушение иудеи предавались смерти.

Месопотамия, веками населенная евреями, также вызвала подозрения Траяна. Луций Квиет, порученный им «очистить» провинцию (по выражению Евсевия), разгромил их в битве и истребил множество. В награду он получил пост правителя Палестины.

Этот принц [Траян], как я уже говорил, провел зиму в Сирии. Он намеревался вернуться в Месопотамию с началом кампании, чтобы окончательно утвердить римское господство в регионе, который с трудом подчинялся; но болезнь разрушила его планы: у него случился апоплексический удар, перешедший в паралич, что привело его в состояние слабости и бездействия. Поэтому он решил вернуться в Рим, куда сенат призывал его прибыть, чтобы вкусить покой, столь заслуженный его трудами и подвигами. Уезжая, он оставил в Сирии свою армию, доверив командование Адриану.

Тот не обладал ни рвением, ни, возможно, способностями, необходимыми для продолжения столь сложной войны. Таким образом, отъезд завоевателя стал причиной потери всех его завоеваний. Парфяне, презрев царя, назначенного Траяном, свергли его, вернули себе право управляться по своим законам и восстановили на престоле Хосрова, которого римляне ранее низложили. Армения и Месопотамия вернулись к прежним правителям – так завершились великие и славные подвиги Траяна. Столь огромные расходы, опасности и пролитая кровь оставили римлянам лишь стыд от провалившейся затеи.

Поскольку болезнь Траяна длилась несколько месяцев, это дало время для интриг вокруг престолонаследия, которое оставалось неопределенным из-за отсутствия у императора детей. Наибольшие права имел Адриан – его соотечественник, союзник, близкий родственник и человек, достигший высот власти, за которыми оставалась лишь императорская корона. Я уже упоминал, что он был квестором во время четвертого консульства Траяна, в 852 году от основания Рима; четыре года спустя, в 856-м, он стал народным трибуном, в 858-м – претором, в 860-м – суффект-консулом, а в последний год правления Траяна был назначен ординарным консулом и главнокомандующим в Сирии.

Эти титулы питали честолюбивые надежды Адриана, и он старательно подкреплял их, непрестанно угождая Траяну и завоевывая его дружбу и уважение с момента усыновления императора Нервой. Здесь стоит вспомнить его первые шаги в этом направлении. Он сопровождал воинственного принца в большинстве походов; командуя легионом во второй Дакийской войне, отличился множеством подвигов, за которые Траян наградил его алмазом, полученным им самим от Нервы. Адриан расценил это как знак будущего усыновления. Между претурой и консулатом, будучи назначенным наместником Нижней Паннонии, он успешно сочетал обязанности полководца и магистрата: усмирил сарматов, поддерживал строгую дисциплину в войсках, а также обуздал чиновников, превышавших свои полномочия. Такое управление принесло ему консулат.

Во время исполнения этих высших обязанностей он получил через Лициния Суру, ближайшего доверенного лица Траяна, заверения в своем усыновлении. Адриан уже считал, что близок к долгожданной цели, но вскоре Сура умер, лишив его могущественного покровителя. Впрочем, Адриан занял его место в делах, требующих доверия. Траян, как утверждает [Юлиан Отступник], не из-за неспособности, а из лени, не составлял собственных речей. Раньше за него это делал Сура, а после его смерти – Адриан. Однако вопрос усыновления застопорился и не продвигался вплоть до смерти Траяна.