Зелоты с радостью смотрели на их уход, видя в них уже не союзников, чья помощь могла бы им пригодиться, а надзирателей, чье присутствие сдерживало их дерзость. Они стали еще наглее, а их бесчинства – еще необузданнее; и они довершили истребление знатных людей, которые им мешали. Они убили Гордиона, человека знатного происхождения, высокого положения и ревностного защитника свободы своего отечества; Нигера, храброго военачальника, отличившегося в нескольких битвах против римлян и не получившего даже милости погребения от своих убийц. Среди народа они тщательно разыскивали всех, кого считали нужным опасаться, и малейшего повода было достаточно для их гибельных подозрений. Тот, кто не говорил с ними, казался им надменным; тот, кто говорил свободно, – врагом. Если же кто-то льстил им, это был льстец, скрывающий злые умыслы. И они не делали различия между большими и малыми проступками: смерть была общей карой за все. Одним словом, единственной защитой от их ярости было темное происхождение и бедность.

Такая жестокая тирания вынуждала множество иудеев покидать город и искать спасения среди врагов. Но бегство было опасным. Солдаты, расставленные зелотами, блокировали все дороги и проходы, и всякий, кому не посчастливилось быть схваченным, платил головой, если не откупался щедрыми деньгами. Тот, у кого не было средств, считался предателем, и только смерть могла искупить его «неверность». Таким образом, уравновешивая один страх другим, большинство предпочитало оставаться в городе и умереть в лоне своей родины.

Веспасиан всю зиму оставался спокойным наблюдателем всех этих волнений, столь сильно потрясавших иудеев. Он занял лишь города Ямнию и Азот, но не предпринимал никаких действий, непосредственно угрожавших Иерусалиму, хотя все главные военачальники его армии убеждали его воспользоваться раздорами среди врагов и осадить их столицу.

– Оставьте их, – сказал он тем, кто делал ему такие предложения, – пусть они истребляют друг друга. Бог лучше управляет нашими делами, готовя нам легкую победу без нашего вмешательства. Наше появление в подобных обстоятельствах объединит против нас все партии, которые сейчас, в ярости взаимного уничтожения, ослабляют силы нации. Мы можем надеяться победить, не обнажая меча; и завоевание, достигнутое благоразумием и искусным управлением, всегда казалось мне предпочтительнее того, честь которого принадлежит лишь оружию.

Он неуклонно придерживался этого плана, и, несмотря на уговоры иудеев, бежавших из Иерусалима, которые умоляли его прийти спасти остатки несчастного народа, отомстить за погибших за верность римлянам и избавить от опасности тех, кто даже среди величайших рисков сохранял те же убеждения, он выступил в поход в начале 68 года от Рождества Христова [11] (последнего года правления Нерона) – но не для того, чтобы идти на столицу, а чтобы покорить Перею, ссылаясь на то, что сначала следует усмирить города и области, всё ещё сопротивляющиеся, и устранить все препятствия, которые могли бы помешать или отсрочить успех осады Иерусалима.

Он перешёл Иордан и двинулся к Гадаре, столице Переи, где у него были свои люди. В этом городе было множество богатых жителей, а также людей из окрестных земель, которым было что терять, и потому они боялись войны и желали мира; соответственно, они отправили к Веспасиану послов, обещая открыть ему ворота. Однако не все в Гадаре думали так же, и мятежники, находившиеся в этом городе (как и во всех других городах Иудеи), не сумев ни помешать переговорам (о которых они не знали), ни, узнав о них, сделать их бесполезными (поскольку римляне уже приближались), решили по крайней мере отомстить тому, кто их затеял. Они схватили Долеса, который по происхождению и заслугам занимал первое место среди всех жителей, убили его, надругались над его телом и бежали из города. Гадарцы, став единственными хозяевами своей судьбы после бегства мятежников, встретили Веспасиана с ликованием и сами разрушили свои стены, не дожидаясь приказа, чтобы доказать свою верность, не оставляя себе даже возможности отступить от долга в будущем. Чтобы защитить их от нападений бунтовщиков, Веспасиан оставил в городе римский гарнизон.