После успеха этого маневра [15] не было ни одного сердца, которое бы не сокрушалось о судьбе Британника. Брошенный всеми, почти не имея рабов, которые могли бы ему прислуживать, этот молодой принц стал игрушкой мачехи, чьи притворные ласки и ложные знаки внимания ничего ему не навязывали. О нем говорят, что он обладал остроумием; либо, говорит Тацит, он приводил реальные доказательства этого, либо своей репутацией он был обязан своим несчастьям.

Самое немыслимое во всем этом – то, что Клавдий любил своего сына. Когда он был совсем маленьким, он брал его на руки и представлял солдатам, томившим его, и народу на зрелищах, рекомендуя его с нежностью и присоединяя свой голос к восклицаниям, которыми толпа желала этому ребенку тысячи благополучий. Но Клавдий ничего не видел, ни о чем не думал: предметы действовали на его ум только в тот момент, когда они поражали его чувства, и мы можем рассматривать его только как чистого осеняющего.

Агриппина, желая иметь памятник своего могущества даже среди союзных народов империи, основала римскую колонию в городе убиев, германского народа, первоначально переселенного ниже Рейна Агриппой, ее дедом. Этот город был назван в честь своего основателя Colonia Agrippina или Agrippinensis: но в течение многих веков он был известен просто как Кельн, а имя Агриппины исчезло.

ТИ. КЛАВДИЙ ЦЕЗАРЬ АВГУСТ ГЕРМАНИК В. – СЕР. КОРНЕЛИЙ ОРФИН. ГОД Р. 802. Д. С. 51.

Когда Клавдий в пятый раз стал консулом вместе с Орфитом, Агриппина поспешила заставить Нерона принять мужское платье [16], чтобы его можно было считать способным к государственной службе. Ему еще не было четырнадцати лет, а для того, чтобы снять детское одеяние, требовалось не менее четырнадцати лет, о чем свидетельствовал пример внуков Августа, Кая и Луция Цезарей, которые не снимали мужское одеяние до пятнадцати лет. Лестью сената Клавдий добился от Нерона консульства, когда ему шел двадцатый год, и было сказано, что в это время он будет пользоваться званием назначенного консула, проконсульской властью за пределами города и носить титул принца юности. По этому поводу и от его имени солдатам было выдано большое количество денег, а народу роздано зерно и другие продукты; на играх в цирке Британник появлялся в одеждах детства, а Нерон – в одеждах триумфаторов. Уже одно это внешнее различие ясно указывало на разницу в судьбе этих двух юных принцев. В то же время трибуны и центурионы, сочувствовавшие несчастью Британика, под разными предлогами были удалены. Агриппина даже забрала у него, по случаю, о котором я сейчас расскажу, вольноотпущенников, которые были к нему привязаны.

Когда Нерон встретил своего брата, он просто поприветствовал его по имени Британник, а принц-ребенок в ответ назвал его Домицием. Не нужно было ничего больше, чтобы вызвать шум Агриппины. Она отправилась на шум к Клавдию и пожаловалась, что усыновление презирают, что акт, имеющий авторитет сената и постановление народа, отменяется и отменяется в домашнем суде тех, кто окружает Британника, и что если ему позволят преподавать такие плохие уроки, то результатом будет раздор между братьями, что станет катастрофой для республики. Клавдий принял за преступление то, что было представлено ему в рамках этой идеи, и наказал изгнанием или смертью самых верных слуг своего сына, личность и воспитание которого были отданы в руки тех, кого выбрала его мачеха. Сосибий, воспитатель Британика, был ввергнут в немилость всеми, кто приближался к этому юному принцу; преданный Агриппиной смерти, он понес справедливое наказание за свою преданность жестоким приказам Мессалины и за интригу, в которую он вступил, чтобы убить Валерия Азиатика.