Тогда ещё никто не предполагал, что Тиберий достигнет того положения, которое он занял впоследствии. Но Август предусмотрительно обеспечил и эту возможность: сенат разрешил Тиберию занять магистратуры на пять лет раньше положенного срока, и он был назначен квестором, тогда как Марцелл получил курульный эдилитет.

По мере роста власти Августа республиканские должности теряли значение, и граждане охладевали к ним, видя, что они лишены прежнего блеска и влияния. В тот год не нашлось достаточного числа квесторов для провинций, и сенату пришлось принудительно назначить тех, кто ранее занимал эту должность, но не был отправлен в провинцию. Позже подобные меры потребовались и для заполнения трибуната.

Дион Кассий упоминает здесь экспедицию Элия Галла в Аравию Счастливую. Она примечательна как первая и единственная попытка римлян завоевать этот край. Её неудача отбила у них охоту к повторным походам.

Элий Галл, командовавший экспедицией (хотя и был всего лишь всадником), тщательно подготовился, но его враги – арабы – не требовали таких усилий. Они, как и ныне, были кочевниками, плохо вооружёнными луками, мечами, копьями, пращами и топорами. Их главными слабостями были отсутствие дисциплины и храбрости: в крупном сражении они потеряли 10 000 человек, убив лишь двоих римлян.

Но страна защищала себя сама: жаркий и засушливый климат изнурял римлян тяжёлыми переходами, нехваткой продовольствия, плохой водой и болезнями. Они страдали от цинги и слабости в ногах – незнакомых им недугов, против которых не знали средств. Оливковое масло, принимаемое с вином или втираемое в больные места, приносило облегчение, но его запасы быстро иссякли, а местные источники отсутствовали.

Арабская коварство, издревле им приписываемое, усугубило бедствия римлян. Галл доверился некоему Силлею, набатейцу, который завёл его флот в опасные воды, утверждая, что сухопутные пути непроходимы, хотя караваны спокойно ходили ими ежедневно. Затем он повёл армию самыми трудными дорогами, растянув поход так, что обратный путь занял у Галла 60 дней вместо шести месяцев, потраченных на продвижение под руководством Силлея.

Наконец, после примерно года тягот и лишений, это несчастное войско, так и не увидев земли, где произрастают благовония (остановившись в двух днях пути от неё), вернулось в Египет, потеряв в боях всего семь человек, но будучи полностью обессиленным голодом и болезнями. Так была наказана алчность римлян, которых молва о богатствах и ароматах Аравии завела в страну, где они нашли ужасную катастрофу вместо сокровищ, которые искали.

Война, которую римляне развязали в Аравии, повлекла за собой конфликт с эфиопами. Ибо Элий Галл, оголив для своей экспедиции Верхний Египет и Фиваиду, дал эфиопам возможность воспользоваться ситуацией: они захватили Сиену, Элефантину и Филы, учинили большие разрушения в стране, уведя с собой богатую добычу, и повсюду низвергли статуи императора. Петроний, префект Египта, счел невозможным оставить это безнаказанным и, быстро собрав десять тысяч воинов, выступил против врагов. Те, насчитывая тридцать тысяч, бежали при первых же слухах о его приближении.

Это было войско, ещё более жалкое, чем арабское. Эфиопы носили большие щиты из невыделанной кожи, а в качестве наступательного оружия лишь немногие имели мечи; большинство же довольствовалось топорами или длинными копьями, вероятно, с железными наконечниками.

Такие воины не могли противостоять римлянам. Тем не менее, они рискнули принять бой, исход которого не вызывал сомнений и в котором эфиопы больше пользовались ногами, чем руками. Петроний, одержав победу, вторгся в их страну и дошёл до Напаты, столицы владений царицы Кандаки – женщины мужественной, хотя и лишённой одного глаза, правившей значительной частью Эфиопии. Она укрылась в соседней крепости, откуда прислала предложения о мире, но Петроний отказался их рассматривать; упорствуя в мести, он взял и разграбил царский город Напату.