Искусство или удача врача избавили Августа от смертельной опасности, а империю – от хаоса, в который она, казалось, была готова погрузиться. Поскольку обычные методы лечения не помогали, Антоний Муса рискнул применить холодные ванны, холодные напитки и употребление салата. С помощью этих охлаждающих средств он победил болезнь, до того сопротивлявшуюся всем лекарствам. Не только Август выздоровел, но с тех пор его здоровье стало крепче, чем когда-либо, и вместо привычного состояния, отмеченного частыми опасными недугами, у него остались лишь мелкие недомогания, неизбежные при хрупком сложении. Врач был вознагражден по величине оказанной услуги. Помимо значительных сумм, Август даровал ему право носить золотое кольцо, тем самым выводя его из состояния вольноотпущенника, каковым он был, и возводя в ранг всадника. Он также освободил его от всех налогов; и, что должно было бесконечно польстить человеку, ревностному к славе своего искусства, император распространил эту привилегию на всех представителей той же профессии – нынешних и будущих. Сенат поддержал Августа в этих почестях, оказанных Антонию Мусе, а граждане скинулись, чтобы воздвигнуть ему статую рядом с изображением Эскулапа – памятник, еще более почетный для императора, чем для того, кому он был воздвигнут.

Вскоре после выздоровления Августа последовало удаление Агриппы. Этот великий человек, столько лет привыкший занимать первое место рядом с императором, не мог скрыть своего огорчения из-за возвышения и надежд Марцелла; а тот, племянник Августа, с трудом переносил, что ему бросает вызов Агриппа. Их соперничество, несомненно, проявилось свободнее во время болезни принцепса; и исключительное доверие, оказанное умирающим Августом Агриппе, окончательно довело недовольство Марцелла до предела. Август, вернув здоровье, счел себя обязанным пожертвовать Агриппой. Можно поверить, что он принял это решение не без сожаления: по крайней мере, он попытался замаскировать унижение своего старейшего друга видимостью почестей, назначив его наместником Сирии – одной из богатейших и прекраснейших провинций империи. Агриппа не только не обманулся, но и открыто высказался об этом. Он назвал эту должность почетной ссылкой и, не желая пользоваться маской, которую ему предлагали, чтобы скрыть немилость, демонстративно отправил в Сирию лишь своих легатов, а сам удалился в Митилену, чтобы жить там частной жизнью.

Тот, кто стал причиной его падения, недолго наслаждался удовлетворением от удаления столь грозного соперника. Юный Марцелл, едва достигший двадцати лет, племянник и зять императора, предназначенный ему в преемники, – среди этих блистательных надежд был сражен смертельной болезнью. И тот же метод, который спас Августа, примененный тем же врачом, либо ускорил, либо, по крайней мере, не предотвратил смерть Марцелла.

Его горько оплакивал народ, чье уважение и любовь он заслужил мудростью своего поведения, с одной стороны, и приветливыми, простыми манерами – с другой. Люди даже с удовольствием убеждали себя, что, если он однажды станет господином, то восстановит республиканскую свободу – предмет, который продолжал волновать римлян и долго не исчезал из их сердец и памяти.

Сенека восхваляет этого юного племянника Августа в великолепных выражениях. Он приписывает ему возвышенный и пламенный дух, мощный гений, удивительные для такого возраста и такого высокого положения умеренность и воздержание, терпение в труде, отстраненность от удовольствий и, наконец, таланты, способные выдержать все здание величия, которое его дядя хотел возвести на нем.