[6] Так выражается Дион, и на деле кажется, что императоры действовали так, будто освобождение от законов было общим. Однако формулировки сенатского постановления, упомянутого в предыдущем примечании, носят ограниченный и уточнённый характер: Веспасиан освобождается от действия законов и плебисцитов, от которых были освобождены Август, Тиберий и Клавдий.
[7] Сенека, «О милосердии», I, 14.
[8] Тацит, «Анналы», III.
[9] Светоний, «Август», 37.
[10] Я не говорю здесь о Мессале, который носил титул префекта Рима лишь несколько дней.
[11] «История республики», кн. III.
[12] Я следую Диону, однако исторические факты заставляют несколько ограничить его слова. Мы находим примеры проконсулов, командовавших армиями, и Тацит приводит три таких случая подряд в Африке («Анналы», II, 52; III, 21, 32 и 35). Возможно, Дион описывает практику своего времени. Вероятно также, что таков был план Августа, но реализовать его удалось лишь постепенно и со временем.
[13] Закон Юлия Норбана, закон Виселлия.
[14] Закон Петрония.
[15] Ювенал, «Сатиры», X, ст. 78.
[16] «Гражданские войны закончились на двадцатом году, внешние войны прекратились, мир возвращён, везде утих ярость оружия, законам возвращена сила, судам – авторитет… Возродилось земледелие, почитание святынь, безопасность людей, каждому обеспечено владение своим имуществом; законы исправлены с пользой, изданы во благо». Веллей, II, 89. В этом отрывке я опустил то, что продиктовано лестью.
[17] Гораций, «Оды», IV, 5.
[18] Тацит, «История», I, 1.
§ II. Новые почести и привилегии, дарованные сенатом Августу
Я возвращаюсь к повествованию, рассказывая о новых почестях и привилегиях, которые сенат даровал Августу одновременно с вручением ему верховной власти.
Как император, этот государь имел многочисленную охрану под старым названием, принятым для охраны полководцев, – преторианские когорты. Чтобы побудить эти войска с большим усердием и верностью охранять особу принцепса, сенат постановил, что они будут получать двойное жалованье.
Он также постановил, что дверь его дворца всегда будет украшена лавром, увенчанным гражданской короной – неизменным свидетельством общественной признательности победителю врагов государства и спасителю граждан. До нас дошли монеты, отчеканенные при этом принцепсе, с двойным символом лавра и гражданской короны, сопровождаемые надписью, означающей: «за спасение граждан» – OB CIVES SERVATOS.
Один из месяцев года уже получил новое название в память о Юлии Цезаре – это месяц июль (Julius). Теперь хотели оказать ту же честь Августу и решили назвать его именем месяц сентябрь, в котором он родился. Однако он предпочел предыдущий месяц по причинам, изложенным в сохранившемся у Макробия сенатском постановлении. Вот его суть:
«ТАК КАК В МЕСЯЦЕ, ДО СИХ ПОР НАЗЫВАЕМОМ СЕКСТИЛИЕМ, ИМПЕРАТОР ЦЕЗАРЬ АВГУСТ ВПЕРВЫЕ ВСТУПИЛ В ДОЛЖНОСТЬ КОНСУЛА, ОТПРАЗДНОВАЛ ТРИ ТРИУМФА, ПРИНЯЛ ПРИСЯГУ ЛЕГИОНОВ, РАСПОЛОЖЕННЫХ НА ЯНИКУЛЕ, ПОДЧИНИЛ ЕГИПЕТ ВЛАСТИ РИМСКОГО НАРОДА, ПОЛОЖИЛ КОНЕЦ ВСЕМ ГРАЖДАНСКИМ ВОЙНАМ, ТАК ЧТО ВО ВСЕХ ЭТИХ ОТНОШЕНИЯХ ЭТОТ МЕСЯЦ ЯВЛЯЕТСЯ И БЫЛ СЧАСТЛИВЕЙШИМ ДЛЯ НАШЕЙ ИМПЕРИИ, СЕНАТ ПОСТАНОВЛЯЕТ, ЧТОБЫ ОТНЫНЕ ОН НАЗЫВАЛСЯ АВГУСТОМ».
От этого искаженного и измененного названия произошло наше слово август. Сенатское постановление было утверждено народным указом.
Среди этих проявлений почета и уважения, вполне уместных в сложившихся обстоятельствах, народный трибун по имени Секст Пакувий отличился чрезмерной и отвратительной лестью. В полном сенате он заявил, что намерен посвятить себя Августу, следуя обычаю, принятому у испанцев, кельтов и германцев, и призвал других сенаторов последовать его примеру. В другом месте уже говорилось об этом обычае, согласно которому у названных народов множество клиентов связывали свою судьбу с судьбой господина, клятвенно обязуясь следовать за ним в жизни и смерти. Август остановил предложение трибуна. Но тот бросился к собравшемуся народу, произнес речь в том же духе, а затем, ходя по улицам, принуждал прохожих посвятить себя вместе с ним Августу. Он приносил жертвы и устраивал празднества по этому поводу, а однажды заявил на народном собрании, что назначает Августа своим наследником наравне с сыном. У него не было ничего, и его щедрость преследовала цель не дарить, а получать. Его надежды не обманулись: Август вознаградил его лесть, показав тем самым, что она не была ему так неприятна, как он хотел внушить.