При реконструкции основных линий исторического развития мы должны были исходить из того, что христианство географически возникло в Палестине, хронологически же – в первой половине I в. н. э. Членами первой христианской общины, появившейся в Иерусалиме, были исключительно евреи, которые оставались в тесном контакте с иудаизмом, да и сами соблюдали законы Моисеевы. В социальном отношении самые ранние иерусалимские и иудейские христианские общины состояли из бедняков. Социальное положение этих людей, а также то, что Иудея находилась под гнетом Рима, позволяет сделать вывод, что ранние христиане ненавидели богатых и ненавидели Рим, который в данной ситуации представлял власть богатых. Надежды на улучшение своей жизни они связывали с пришествием Мессии, который покончит с владычеством Римской империи.

Вера в скорое наступление конца света, равно как и враждебное отношение к власти и богатству – эти два факта объясняют, почему первые христиане обращали свое имущество в деньги и жили общинами с коллективным владением всеми благами. Такой образ жизни, конечно, был бы немыслим без внутренней демократии. А отсюда следует, что у первых христиан не было клириков и мирян, как не было и общественных должностей: здесь каждый мог учить, каждый, участвуя в общей трапезе, играющей роль культового мероприятия (агапа), мог выступать с проповедью. Независимые друг от друга, чаще всего изолированные общины не могли быть едины и в плане учения, которого они придерживались. Поэтому на формирование их веры, догматов, которые они считали истинными, решающее влияние оказывала среда, окружение, в котором они жили.

Уже во время Иудейской войны (66–70), а тем более после нее ранние христианские общины стали искать контакты с еврейской диаспорой за пределами Палестины. Подавление еврейского восстания, разрушение Иерусалима в 70 г. – эти события рассеяли обитавшие в Палестине еврейские христианские общины по всему тогдашнему миру. Беженцы искали и находили приют прежде всего в восточных провинциях империи. В это время многочисленные еврейские колонии уже существовали не только в больших торговых городах, таких как Дамаск, Антиохия, Александрия, Афины, Коринф, в прибрежных городах Малой Азии, но и даже в самом Риме. К этому времени, после разгрома вооруженных восстаний, экзальтированное мессианство, окрашивающее еврейское движение за независимость, уступило место разочарованию; выходом из кризиса представлялся уход из мрачной реальности в сферу воображения. Так тоска по свободе постепенно перемещалась в мир трансцендентного.

Выйдя за пределы Палестины, христианство – если оно не желало превратиться в незначительную иудейскую секту – должно было порвать с еврейскими (иудаистскими) корнями. (Это и был первый акт высвобождения, разрешения.) Однако разрыв происходил нелегко. Многие евреи-христиане (которые в соответствии с традицией считали своими лидерами Петра и бóльшую часть апостолов) не приветствовали сдвиг общей миссии в сторону языческого – главным образом эллинистического – мира. Поэтому соблюдение Моисеевых законов они считали обязательным и для язычников, обратившихся в христианство. Дальнейшее распространение христианства, таким образом, натолкнулось на сопротивление самих евреев. В то же время к христианам присоединялось все больше людей не из числа евреев (их и называли язычниками). Это благоприятствовало укреплению того направления в христианстве, которое связано с именем апостола Павла (паулианство). Павел не требовал соблюдения законов Моисеевых ни от евреев, ни от перешедших в христианство язычников; более того, он считал это вредным.