Получив ложное сообщение о падении Корона, жители Месолонги в Этолии подняли штандарт восстания; то же самое сделал Патрас в Ахейе. Все части Греции и островов были готовы подняться при появлении русских, с оружием и боеприпасами. Жители Ионических островов толпами высаживались на берег и приплывали в Морею, чтобы принять участие в крестовом походе против неверных.

Тем временем осада Корона продолжалась медленно из-за отсутствия артиллерии, и между греками и их союзниками возникли серьезные разногласия. Однажды, когда Мавромихали, маниот, выразил свое мнение со смелостью и энергией свободного человека, Орлов расценил его поведение как неподчинение. Разгневанный, горный вождь сказал ему: «Ты забываешь, что я не являюсь подданным женщины, которая тобой командует, и что если бы ты имел под своим началом все войска своей госпожи, ты все равно был бы только рабом; тогда как я, вождь свободного народа, даже если бы судьба сделала меня самым ничтожным среди них, моя голова была бы ценнее твоей». Каждый положил руку на пистолет – один с презрением, другой со страхом.

Прибытие шестидесятипушечного корабля, бомбарды и двух транспортов с частью войск на борту позволило русским предпринять нечто более важное. Было решено отказаться от осады Корона и перейти к осаде Наварино, расположенного на западном побережье Мореи. Греческие жители Корона и его окрестностей, опасаясь мести турок, толпились на берегу со своими семьями и имуществом, с криками и слезами ища убежища на кораблях; а турки, оставив цитадель, поспешили довершить разрушение города, который уже был частично разрушен.

По приказу Алексия Орлова Псарос, который вел восточный легион к Мистре, двинулся на Триполицу, в которой архиепископ и примасы уже давно вступили в заговор. Сам Алексий тем временем засел перед Модоном, древним Метоном, городом неподалеку от Наварино, а офицер по имени Долгорукий выдвинулся вперед и овладел этим последним местом. Осада продолжалась энергично, и город был уже на грани сдачи, когда стало известно о прибытии турецкого флота к берегам Пелопоннеса, а заодно и о том, что албанцы готовы ворваться на полуостров.

Албанцы, спустившись с гор в количестве 15 000 человек, разделили свои силы: конница и часть пехоты направились к перешейку, а остальная часть пехоты вошла в Этолию. Жители Месолонги нашли убежище на острове Анатолико, где были истреблены, несмотря на предоставленную им капитуляцию. Перейдя Морею, албанцы напали на Патры в ночь на Страстную пятницу, когда большая часть жителей находилась в церквях. Многие из них были перебиты, другие, особенно ионийцы, находившиеся там, сели в лодки, чтобы спастись, но встретили на море других албанцев, от оружия которых они погибли. Остальные жители бежали в горы, куда их тщетно пытались заманить обещанием амнистии. Албанская конница ворвалась в Морею; тысяча из них бросилась в Триполицу, на виду у осаждавших; турки и албанцы, выйдя вперед, разогнали греков, а русских изрубили на куски; три тысячи христиан, находившихся в городе, были истреблены, а архиепископ и несколько священников повешены. Под стенами был разбит лагерь из шести тысяч мусульман, готовых отправиться в Мистру, Модон или Наварино, как только прибудет флот для совместных действий.

Узнав, что османский флот находится у берегов Мани, турки и албанцы двинулись к Корону через дефиле Ниси, которое защищали четыреста маниотов под командованием Иоанна Мавромихали. Хотя этот вождь оставил русских в недовольстве, он был достаточно великодушен, чтобы послать заверить их, что будет удерживать перевал, пока они не придут к нему на помощь, если они так настроены, или не сбегут, если они отчаялись в успехе. Он сдержал свое слово, и почти все тело маниотов пало, храбро сражаясь.