Папас-оглоу направил свои шаги в район Мани, древний Тайгетум, где благодаря силе страны род людей, ложно хваставшихся потомками древних спартанцев, сохранял свою независимость и занимался разбоем на море и на суше. Папас-оглоу говорил с ними об освобождении Греции; но у маниотов уже была вся свобода, которой они желали, и они не были настолько рыцарственны, чтобы рисковать своей независимостью в попытке передать благословение. Два их вождя, из рода Мавромихали, обсудили его проект с большим здравым смыслом и рассудительностью и предостерегли его от того, чтобы сбить себя с пути кажущейся готовностью других греков, которые, он мог на это рассчитывать, разбегутся при одном только виде тюрбана. Все, чего он смог добиться, – это обещания, что маниоты присоединятся к русским, если те дадут им точное представление о своих планах и силах, предназначенных для их осуществления, и пришлют депутатов, должным образом аккредитованных при них.

Эти благоразумные меры предосторожности манийских вождей были не по нраву сангвинику Папасу-оглоу, и, покинув Мани, он направился в Каламату, важный город, расположенный примерно в миле от моря, в верховьях Мессенского залива. Здесь, в лице богатого грека по имени Бенахи, он нашел человека, гораздо более подходящего для его целей, чем грубые вожди Мани. Богатство Бенахи обеспечило ему большое уважение в глазах турок, а также его собственных соотечественников, и он пользовался благосклонностью каждого последующего паши Мореи; но следует заметить, что, вероятно, из-за тщеславия и честолюбия, которые составляют столь заметную часть национального характера, обладание богатством и влиянием делало греков в целом только более горячими в их желании обрести независимость. Бенахи, первый из своих соотечественников по богатству и власти в Морее, легко вообразил, что с помощью русской императрицы и под ее покровительством он может стать князем полуострова. Увлеченные своим энтузиазмом, они с Папасом-оглоу взаимно обманывали друг друга; один преувеличивал численность, силу, средства, патриотизм греков; другой обещал все со стороны России. Некоторые прелаты, примасы и несколько вождей маниотов, родственников Бенахи, тайно встретились в Каламате и заключили соглашение о сборе 100 000 человек, когда прибудут русские.

Папас-оглоу поспешил в Венецию, куда в конце 1768 года прибыли Алексей Орлов и его брат Теодор. Эмиссары были разосланы во все стороны, и Венеция стала центром интриг против Османской империи. Однако осторожный сенат вскоре предупредил двух русских, чтобы они покинули этот город и выбрали другое место жительства. Они поселились в разных городах Италии, продолжая посылать эмиссаров для поддержания надежд маниотов, а Алексей принял титул посланника Бога и царицы для освобождения Греции. Он отправил медали этой принцессы и подарки от ее имени примасам, как свидетельство ее уважения к ним и их стране.

Русское министерство с самого начала было против проекта возвышения греков; оно считало, что довести его до счастливого конца не в силах России, а его неудача, по их мнению, только отдалит расположение греков. Влияние фаворита, однако, возобладало над их уговорами, и в сентябре 1769 года эскадра из семи линейных кораблей, четырех фрегатов и транспортов с 1200 человек на борту отплыла из портов Балтики. Поскольку эти суда были старыми и плохо построенными, несколько из них были потеряны по пути в Англию, где флот встал на ремонт. Вторая эскадра, состоящая из четырех линейных кораблей, двух фрегатов и двух военных шлюпов, под командованием шотландского адмирала Элфинстоуна, в то же время готовилась к выходу в море со всей оперативностью.