– Que cherches-tu?17

Казак выпрямился, улыбнулся и признался по-русски:

– Не понимаю по твоему…. (перешел на украинский язык) Друже, я шукаю відро. Хлопці зловили шпигуна. Хочуть його відмити!18

Не смотря на малороссийский выговор мичман-мальтиец его понял сразу. Джулиано кивнул, развернулся и вскоре подошел к борту, чтобы передать ведро с «Десны», теперь он заговорил по-русски:

– Держи. Только с возвратом. А откуда шпион?

– Його вчора спіймали в Очакові. Він каже, що завтра на нас нападуть турки, шельми… А козаки з Задунайської Січі вдарять у дванадцяти верстах звідси..19

– Это из ваших? Из новых запорожцев?

Казак набирал воды из моря:

– Ні, не наші… Це ті, що втекли до Туречини. Комендант каже, що зараз приїде командир… Ми хочемо розтрусити шпигуна до його приїзду.20.

– А комендант здесь?

– Так з Исаiвым говорить.21

Услышав, что Тунцельман в казачьем стане, Ломбард быстро спустил веревочную лестницу, и уже через минуту шагал вместе с казаком к костру. Увидев стройного мальтийца, Тунцельман улыбнулся. Ему нравился этот парень: герой и храбрец. Ломбард подскочил к нему, одёрнул свой мундир, вытянулся и сказал по-французски:

– Bonjour, Monsieur le Commandant! Enseigne de vaisseau Lombarde. Je voudrais savoir quand Votre Altesse arriverait? Et examinerait-il notre marine?22

Флот гарнизона состоял в основном из казацких рыболовецких галер, на некоторых из них виднелись легкие переносные пушки, но главное оружие находилось все-таки в руках у мичмана. Новый «единорог»23 его восхищал. Когда вчера красавицу – пушку доставили на «Десну», Ломбард лично обтер ствол специальным маслом, прочистил дуло. На борту бота размещался целый взвод из ста двадцати человек Тамбовского полка, их тоже разместили недавно, и они все подчинялись Джулиано де Ломбарду. Бравому мичману за героические морские атаки на турецкий флот светило повышение по службе и орден за храбрость, проявленную при защите крепости. Комендант знал это и видел волнение мичмана, знал он и то, что самостоятельный мальтиец вызвал недовольство главы крымского флота, самого адмирала Николая Мордвинова. Идея с «единорогом» на борту «Десны» принадлежала Тунцельману, и он решил поинтересоваться судьбой дальнобойной:

– Comment va edinorog? Est-ce que tout va bien? L’espion a dit que les Turcs seraient ici dans la matinée. Il faut donc préparer le canon et attendre…24

– Et Souvorov? Alexandre Vassilievitch? Nous bénira-t-il? Aujourd’hui c’est une fête russe: l’Intercession de la Vierge Marie… Le prêtre l’accompagnera-t-il? Je voudrais asperger les armes, je sais qu’il est d’usage dans l’armée russe de bénir de nouveaux canons.25

Мичман перекрестился, не смотря на иную веру, он иногда приходил в полковую церковь в крепости Кинбурна и молился. Тунцельман хотел ответить, но в этот момент вода из ведра с шумом вылилась в лицо избитого перебежчика. Иван Исаев страшно вращал глазами:

– Кажи, собачий хвіст! Коли відбудеться атака? Якщо ти хочеш жити…26

– Зранку, сьогодні!27

Шпион с трудом произнёс эти слова и упал без памяти на берегу. Тунцельман поджал губы, обернулся к мичману:

– Soit prêt dans deux heures. Le général en chef a promis de venir. Eh bien, je vais voir von Reck.28

Тунцельман махнул на Ломбарда, развернулся и пошел вверх по отлогому гласису Кинбурнской крепости, а мичман вернулся на свой бот «Десна» N 5. За остатками крепостной стены находились помимо двух пехотных полков, Орловского и Шлиссельбургского, еще и по два эскадрона из Мариупольского и Павлоградского легкоконных полков. В Павлоградский полк недавно вошел и Острогожский гусарский полк из бывшего одноименного казачьего слободского. С первых же дней его формирования возникли трудности с пополнением личным составом. Старые казаки не стремилась переходить в новое формирование и всячески препятствовала переходу в него рядовых казаков. Однако сейчас полк резко выделялся и своей формой, и своей удалью, они уже «понюхали» пороху в предыдущую войну с туретчиной, но так же, как и остальные казаки, ждали награды в виде земельных уделов и мечтали о мирной жизни. Потемкин хотел перевести остатки гусаров в Павлоградский полк, и вовсе забыть о бывших казачьих штандартах. Штандарты, знамена казаков, означающие разные курени, считались святынями, их передавали из руку в руки, даже если самое военное формирование упразднялось. Совсем иначе к казакам относился полководец Суворов. Он не только лояльно относился к тем, кто сражался с ним бок о бок много лет, он позволял им все: носить свою форму, жить там, где захотят, перемещаться по своему усмотрению. Армия Суворова растянулась вдоль всего Днепровского лимана до Херсона. В девяти верстах от Кинбурна, у Покровского редута, находился Козловский полк, в двенадцати верстах -между Покровским и Мариинским редутами основные части Мариупольского и Павлоградского полков, в четырнадцати верстах, у Мариинского редута, легкий батальон Муромского полка. Легкими батальоны назывались, потому что формировались из лучших стрелков полка. У Александровского редута в тридцати шести верстах от Кинбурна стоял самый титулованный- так называемый Санкт-Петербургский драгунский полк. Все они находились в боевой готовности, однако сражаться гарнизону генералу-аншефу в Кинбурне предстояло в одиночестве и малым составом: всего-то тысяча пятьсот человек.