Икры должны быть полны и круглы, «как у Фетиды», и, конечно, белы, «словно они покрыты снегом» или «выточены из слоновой кости». Округло должно быть и колено, о чем подробно говорится в «Слуге красоты». Когда Фридрих Шлегель еще не открыл красоту всеспасающей церкви, он пел: «Я обожаю красивое колено: это моя единственная религия». Однако красота колена, хотя бы идеально округлого, ничто в сравнении с красивым бедром. Один восторженный француз писал: «Нет ничего привлекательнее, чем две восходящие линии, повторяющие нежные и вызывающие изгибы внутренней поверхности бедер».

И потому речь снова становится пламенной, когда очередь доходит до описания и прославления этих красот. Бедра женщины – «колонны, поддерживающие храм любви», «цепи сладострастия» и т. д. Юная возлюбленная поэта может гордиться своей красотой, так как ее бедра «белы, как снег» и «гладки, как бархат». Восхваление бедер обыкновенно связано с восхвалением красоты Венеры Каллипиги[20]. Красота этой части тела единственная, которая, по мнению поэтов, может безбоязненно соперничать с красотою груди, а по убеждению некоторых, она для последней – даже непобедимая конкурентка.

Один современник, описывая красоту англичанок, по-видимому особенно славившихся этим достоинством, восторженно восклицает: «Очертания линии бедер, поднимающейся сзади, эти формы, самый совершенный образец которых мы находим у Венеры Каллипиги, являют собой такой гений красоты, которую трудно описать и которая, как представляется, заключена в привлекательном переходе, образованном этими выпуклостями между торсом и остальной частью тела».

Если все до сих пор сказанное с очевидностью доказывает правильность вышеприведенного положения, а именно что красота женщины ценится только с точки зрения ее эротической прелести, то еще нагляднее это подтверждается ходячим тогда восхвалением интимнейших красот женского тела…

В женщине обращает на себя внимание только ее физическая красота.

«Красота позволяет женщине исполнять свое назначение и повергать нас – то в большей, то в меньшей степени – в море возвышающего нас блаженства», – утверждает «Женщина и ее красота», свадебная проповедь, вышедшая во Франк фурте в 1754 году. «Так как у женщины нет никаких иных достоинств, то небо даровало ей красоту!» – вторит ей «Слуга красоты».

Естественным последствием подобного галантного мировоззрения, признававшего за женщиной одно только положительное качество, а именно способность эротического возбудителя, был тот факт, что всегда, когда говорили о женщине, первое и главное, на что указывали, было возможно более детальное описание ее физического портрета. Если упоминается о ее душе, то почти только постольку, поскольку эти ее качества способны увеличить степень ее эротического воздействия на мужчину.

Приведем один пример – а их подобрать можно множество – из известных мемуаров герцога Граммона об английском дворе эпохи Карла II. Автор следующим образом описывает некую мисс Фрэнсис Дженнингс: «Находясь в расцвете юности, мисс Дженнингс отличалась ослепительной белизной кожи и великолепными русыми волосами. Ее живость и задушевность оберегали ее кожу от той монотонной тусклости, которая обыкновенно отличает подобный цвет лица… Рот ее, хотя и не очень маленький, был прелестнейшим ротиком в мире. Природа разукрасила его невыразимой красотой, восхитительнейшими чарами. Очертания лица отличались изяществом. Маленькие груди были блестяще-белы, как и лицо».

Много ярких примеров, доказывающих, что женщину оценивали только как предмет наслаждения, можно найти в вышедшей в 1737 году книге барона фон Пелльница «Галантные истории». Говоря о знаменитой Авроре фон Кенигсмарк, он ее представляет читателю следующими словами: «Среднего роста, она отличалась непринужденностью движений. Черты ее лица были нежны и удивительно правильны. Безукоризненные зубы были похожи на жемчужины. Глаза черные, живые, огненные и очень красивые. Выкрашенные в черный цвет волосы еще лучше оттеняли прелесть цвета ее лица, не знакомого с румянами и белилами. Груди и руки отличались несравненной белизной. Одним словом, создавая ее красоту, природа исчерпала все свои сокровища».