В гостинице светло, уютно и просторно, не то что в нашем темном, обшарпанном и изрисованном сомнительными граффити подъезде дома, построенного в семидесятых, в Петербурге. Вообще отели и заграница – это, конечно, особый мир. Там все добрые, веселые, есть грузовые лифты, ресепшен, уйма еды, бассейн, море. В общем, за границей есть масса всего, чего нет в Питере. В остальной России я никогда не бывала (только на даче в Ленобласти). Но бабушке Питер нравится, потому что там есть Эрмитаж.

Но он, похоже, из нашей семьи только ее и впечатляет. Мама туда никогда не ходит, она работает и в глубине души хочет устроить личную жизнь, дедушка тоже работает, но иногда бабушка его заставляет, а мне приходится его посещать, потому что надо расти культурным человеком. Но там скучно. С другой стороны, нам с бабушкой не надо платить за вход, потому что она ветеран ВОВ, а я ребенок. Очень выгодно.

Она так и говорит иногда: «Пойдем с тобой вдвоем, больше нам никто не нужен».

Поэтому я особо не артачусь и составляю ей компанию. Нет, она, конечно, могла бы пойти туда со своей мамой – тоже ветераном, – но та совсем старенькая, ей тяжело, а потому приходится идти с бабушкой к Дворцовой площади из месяца в месяц, и в домик Петра, и много куда еще… В Эрмитаж, в Петергоф и в другие места, полные интеллигенции, меня всегда пускают без проблем, так как веду я себя тихо и прилично, так что перед американцами и французами, разгуливающими по тем же залам, что и мы с бабушкой, не стыдно.

Простите, я отвлеклась.

Эрмитаж мне не нравится. А вот море – совсем другое дело! Оказалось, что наш номер на пятом этаже и в нем нет даже телевизора (мы это еще в России знали, если что, так что никакого неприятного сюрприза не было), потому что у нас мало денег. Гостиница три звезды. Но мама говорит, что некоторые дети вообще на юг не летают, поэтому я должна радоваться. Не знаю, правда, какие такие некоторые – в нашем окружении все еще более обеспеченные, чем мы, многие в Италии уже по несколько раз отдыхали, а я в Западной Европе еще никогда не была, потому что там дорого, но спорить я не решаюсь. Я вообще покладистая, да и телевизор мне не нужен. Я его и в Питере-то не особо смотрю: мне некогда, я же учусь.

Но за Италию немного обидно: те вот дети маминых друзей сами научились говорить, наверное, поэтому у их родителей есть деньги на Италию, а мои родители – папа, в основном, поездку в Болгарию, кстати, тоже он финансировал – все на логопеда потратили, к которому я ходила целых четыре года, все дошкольное детство. Жизнь – нечестная штука. А самое главное, что родители не говорят, почему я ненормальная, поэтому я теперь подозреваю, что меня усыновили в младенчестве. К тому же, нет ни одной фотографии, на которой я младше года. Естественно, из-за смерти родной мамы я очень расстроилась, а потому вовремя не научилась говорить, как все нормальные дети. И замкнутая и трусливая я, наверное, тоже поэтому. Родители, конечно, уверяют, что я не права и я родная, но никаких доказательств у них нет. Единственное, что меня смущает в этой версии: папа, который ушел от мамы. Если они усыновили ребенка из детдома, то он, наверное, не должен был так скоро уходить из семьи. Или мог?

Ах да, Деда Мороза не существует. Теперь точно. В Новый 2003 Год родители по сути это признали, когда я поймала маму с потрохами, когда она в ночь с 30 на 31 декабря – когда я спала – принесла подарок под елку в моей комнате, а я на самом деле не спала, приоткрыла глаза и увидела, что это она. А вот, что со мной не так, это тайна гораздо сложнее…