– Как вы смогли покинуть остров Святой Елены, Сир? – Освальд Райнер пристально смотрит Бонапарту в глаза.

– Ну это всем известно, господа, – усмехается Наполеон. – Был лишь один способ покинуть то место. Меня вывезли в гробу!

– Что за чушь? – Власюк подходит поближе. – Вы хотите сказать, что воскресли?

– С чего бы это? – удивляется Наполеон. – Во-первых, я не умирал. Граф де Лас Каз и его сын отлично служили мне не только при жизни. Когда наш корабль прибыл в Париж, я преспокойно покинул его по поддельным документам. Они нашли новый труп, который, собственно, похоронен в Париже. Во-вторых, я не воскрес. Просто случилось нечто странное. После того, как я посетил могилу своей возлюбленной – Жозефины, нечто заставило меня раскопать это захоронение. Скажем так, этим нечто были вещие сны. Пока я плыл в гробу, чтобы спастись из британского плена, меня по ночам посещала Жозефина. Она говорила, что труп ее уж истлел. Но ее руки – они остались в целости и сохранности. В том самом виде, когда я еще держал те руки вот этими вот руками, когда я целовал те самые руки, еще принадлежащие живой Жозефине. Понимаете?

– Вообще ничего не понимаем! – восклицает Дмитрий Павлович. – Поясните нам, Сир!

– Все же яснее ясного, – пожимает плечами Наполеон. – Моя давно усопшая любовь посетила меня в то время, как я спал в гробу, во время бегства из британского плена в Париж. Она мне сообщила, что тело ее давно превратилось в прах и исчезло. Однако руки вполне даже целы и совсем не пострадали. Мало того, руки эти теперь являются некоей святыней, прикосновение к которой исцеляет от многих болезней, подобно мощам христианских святых. Я откопал ее могилу и действительно нашел там эти руки. Положил их в сумку и пошел. Скажу вам, господа, по пути я встретил трех слепых и одного хромого. Двое прозрели, когда я положил им эти волшебные руки на глаза, а остальные, по-видимому, были просто мошенниками, поэтому так и остались имитировать свои болезни. Я хотел еще кого-нибудь исцелить, но, знаете ли, упал в Сену. Было, знаете ли, тепло. А потом чувствую я, что мерзну. В реке лед. Думаю, что конец мне пришел и отправился я в ад, прямо в нижний круг по схеме Данте. Туда, где ледяное озеро с охлаждающимся Люцифером. Да еще и стреляет в меня кто-то. А потом смотрю, а тут вы все такие собрались и спасли меня, наичудеснейшим образом. А может быть, это и не вы меня спасли, а руки моей любимой Жозефины меня вытащили из ледяной воды.

– Ну вот этой хуйни только не надо, дорогой Сир! – прерывает полет фантазий Наполеона английский шпион. – Из воды вас вытаскивали мы с городовым. Мы, между прочим, тоже слегка замерзли после плавания в такой воде, знаете ли. А ваши все эти руки…

– Какой вы не романтичный человек, Освальд, – пытается защищать французского гостя князь Юсупов. – Сир, вероятно, имеет в виду, что его бывшая жена стала для него ангелом, спасшим его в метафизическом смысле. А руки эти, которые помогли ему, они еще многим помогут. Исцелят кого-нибудь, например.

– Руки ему помогли? – смеется Райнер. – Он с этими руками упал в реку в теплом Париже, а выплыл тут зимой. Того и глядишь, простудится человек и будет болеть сильно.

– Вы не понимаете, Освальд, – Феликс Феликсович смотрит куда-то вверх. – Это специально так получилось, чтобы нас с вами спасти. Да и все остальное человечество. Эти руки, они не зря столько лет лежали…

– Ну что вы, право, господа, как дети? – кричит Пуришкевич, обращая на себя всеобщее внимание. – Что вы слушаете этот бред безумного? Нетленные руки он нашел. Перенесся он из Парижа в Санкт-Петербург. Плавал он в гробу. Это же дичь полная! Понятно, почему ему не нравятся всякие там историки. Потому что они пишут о Наполеоне, а не об этом вот чуде с руками. Ты лучше поясни нам, хрен в халате, у кого ты руки отрезал?